Гуро Елена Генриховна

Elena Guro

(1877 - 1913)

В истории русского авангарда нет другого такого художника, для которого литература, поэзия и живопись были бы так неотторжимо слиты, как это было у Е. Г. Гуро. О ней нельзя говорить только как о художнике или как о поэте, авторе дневников или же катализаторе художественных идей. Она не создала системы или школы, не попала в силки какой-либо, пусть собственной, художественной платформы, но взгляды и личность Гуро оказывали влияние на художников и поэтов, окружавших ее, и во многом определяли концепции по крайней мере двух художественных группировок - "Союза молодежи" и "Гилей".

Тринадцати лет Гуро поступила в Рисовальную школу при ОПХ в Петербурге. В 1903-05 гг. посещала студию художника импрессионистического толка Я. Ф. Ционглинского. Там она познакомилась с талантливым музыкантом и живописцем, а впоследствии и теоретиком искусства М. В. Матюшиным, ставшим вскоре ее другом и единомышленником. В 1906-07 гг. они вместе посещают художественную школу Е. Н. Званцевой (располагавшуюся в том же петербургском доме, что и знаменитая "башня" поэта Вяч. И. Иванова), где преподавали такие мастера модерна, как М. В. Добужинский и Л. С. Бакст.

Истоки творчества Гуро можно найти и в символизме В. Э. Борисова-Мусатова и М. А. Врубеля, которых она глубоко почитала. Стоит выделить несколько периодов в творчестве художницы, определяемых направлениями ее исканий: до 1906 г. - ученичество, впитывание и переосмысление импрессионизма, "мирискуснической" стилистики (оформление совместно с Н. Любавиной книги "Шарманка"); 1906-07 гг. - символические стилизации ("Рост и движерезультат или делание.

Она возвела этюдность, незавершенность, фрагментарность в ранг самостоятельных качеств, присущих творческому акту, а значит, и плоду его - произведению. Гуро делала сначала этюд общей формы, например дерева или кошки, часто сразу кистью, одновременно следя за изменчивостью натуры во времени и стилизуя ее, то есть приближаясь к сути объекта. Затем изображала часть объекта: ствол дерева или голову кошки, стараясь не потерять характерности целого. И наконец, фрагмент - кора дерева, лапа кошки, - в котором, как в семени, сохранялось все дерево или животное.

Для живописи Гуро характерны светлые, прозрачные тона. Так, об одном из ее портретов Вяч. Иванов сказал, что здесь дано "новое Я, абсолютно проницаемое для света". Работая красками, Гуро занялась поисками соотносимости звуков с цветом и цвета с музыкой.

Одновременно с картинами, этюдами, иллюстрациями Гуро создавала стихи, пьесы, вела дневниковые записи. Последние, являясь своеобразным словесным подстрочником ее живописи, поэзии и жизни души, обладают совершенно самостоятельной литературной ценностью. Слово, линия, цвет, музыка - соприродны, утверждает Гуро, ибо имеют общий исток и соединяются вновь в интуитивном прозрении. В 1909 г. Гуро и Матюшин основали в Петербурге издательство "Журавль" и в этом же году стали инициаторами создания общества художников "Союз молодежи" - одной из основных новаторских группировок русского авангарда. Авторитет "проповедника нового" имела Гуро и у поэтов группы "Гилея" В. Хлебникова и А. Е. Крученых.

_________________________

Арсен Мирзаев

«Живите по законам духа…»

«Отбросьте на миг рабскую привычку укладывать все в рамки раз установленные и закрепленные силою традиций и повторений, отбросьте нудные, намозолившие душу штампы, вверьтесь хоть раз порывному голосу вашей до дна встревоженной души и назовите мне еще одного поэта, у кого выговариваемое, запечатлеваемое в слове, так безраздельно, неразрывно сливалось бы с передаваемым, у кого факты жизни так неразличимо превращались бы в живые факты слова, превращались бы так полно, так убедительно, живо, что сама грань между ними становится несуществующей»[1]. — Эти слова, сказанные Борисом Гусманом о Елене Гуро, в какой-то мере объясняют, почему большинство критиков писали о поэте в ее стиле, поневоле перенимая ее манеру и интонацию (отзывы некоторых из них, например К. Чуковского и Е. Лундберга, сводились к обильному цитированию произведений Гуро, как бы оправдывающему слишком «камерный» и «романтический» характер их статей — зачастую вовсе не критических, а скорее — восторженно-патетических). Но можно ли удовлетвориться подобным объяснением и принять его за исчерпывающий ответ на вопрос о том, в чем же секрет влияния Елены Гуро на творчество многих ее современников и писателей нашего времени, ее удивительной самобытности и неповторимого своеобразия?.. Едва ли. — То, что составляет тайну и сокровенное Художника, расшифровке не поддается. Возможно лишь постепенное, осторожное и несуетное приближение к разгадке…

Елена Генриховна Гуро родилась в Санкт-Петербурге 18 (30 — н. ст.) мая 1877 года в семье полковника Генриха Гельмута (Георгия Степановича) Гуро, позднее получившего чин генерал-лейтенанта и в начале 1900-х годов состоявшего при главнокомандующем войсками гвардии и Петербургского военного округа Великом князе Владимире Александровиче. Дед Гуро по отцовской линии — эмигрант из дворянского рода маркизов де Мерикур, покинувший Францию после революции 1793 года. Другой ее дед, известный литератор и педагог М. Б. Чистяков, издавал журнал «Детское чтение», писал стихи и сказки для детей. Любимым чтением Елены в ранние годы была изданная в 1846 году под редакцией Чистякова книга «Картины из истории детства знаменитых живописцев». Мать Гуро, Анна Михайловна, была «женщина даровитая, хорошо рисовала и могла бы стать художником»[2].

Детство и ранняя юность Гуро прошли в Псковской губернии, недалеко от станции Новоселье, где родители Елены купили участок земли с лесом и поставили дом (имение «Починок»). Там она с восьми лет начала рисовать и записывать свои первые детские впечатления (в архивах сохранилось множество ее ранних альбомов и тетрадей с рисунками, стихотворными и прозаическими набросками).

Матюшин Михаил Васильевич. Портрет Е.Г.Гуро. 1910 г. Масло

Профессионально заниматься живописью Елена Гуро стала в 13 лет, поступив в петербургскую рисовальную школу Общества поощрения художеств. 1890 год — знаменательный для Гуро. Она знакомится со своим будущим мужем, Михаилом Васильевичем Матюшиным, музыкантом, композитором, художником, теоретиком и исследователем искусства, ставшим до конца жизни самым преданным ее другом, учителем и соратником. Спустя двадцать с лишним лет после кончины Елены Генриховны Матюшин вспоминал: «Теперь многие говорят о синтетичности искусства. Я немало повидал на свете, внимательно и любовно выделяя все живое и оригинальное. И нигде и никогда не встречал так тесно сплетавшегося рисунка и стиха, как у Гуро. Когда она работала над словом, она тут же рисовала. Когда она делала рисунок или акварель, она на краю записывала стихи или прозу… Это было какое-то „солнечное сплетение“ видения и слышания. Гуляя с ней, я всегда поражался ее контакту с природой, до какой степени она соединялась с окружающей жизнью»[3].

В 1903–1905 годах Гуро и Матюшин посещают мастерскую Яна Ционглинского, превосходного педагога и замечательного мастера. 1906 году, разойдясь с Ционглинским во взглядах на современную живопись, они переходят в частную студию Елизаветы Званцевой, располагавшуюся в доме на углу Таврической и Тверской улиц (как раз под знаменитой «башней» Вячеслава Иванова), где преподавали Лев Бакст и Мстислав Добужинский. Последний писал в своих мемуарах «Встречи с поэтами и писателями»: «Я хочу вспомнить тут одну мою необыкновенно талантливую ученицу, Елену Гуро, маленькое, болезненное, некрасивое существо (она умерла очень скоро), которая была очень тонким и очаровательным поэтом. Она успела напечатать только одну маленькую книжку стихов, ею самой прелестно иллюстрированную и посвященную ее сыну, который существовал лишь в ее воображении»[4].

В 1905 году Елена Гуро впервые дебютировала как художник, сделав — по предложению харьковского издателя Кранихфельда — иллюстрации к «Бабушкиным сказкам» Жорж Санд. это же время состоялся и ее литературный дебют. «Сборнике молодых писателей» (СПб., 1905) появился первый прозаический опыт Гуро под названием «Ранняя весна». Через год в журнале «Счастье» был напечатан ее рассказ «Перед весной». Но настоящее литературное крещенье приходится на февраль 1909 года, когда вышла первая книга Елены Гуро «Шарманка»[5]. Большого шума в прессе она не вызвала, но благодаря «Шарманке» Гуро нашла и благодарных читателей, и людей, близких по духу, будущих соратников.

Михаил Матюшин писал: «Судьба этой книги была трагична. Суворин, взявшийся ее распространять, через год вернул все экземпляры нераспакованными. Мы разослали их по библиотекам санаториев.»

«Шарманку» любили А. Блок, А. Ремизов, Л. Шестов. Эта книга многих пленила силой «душевного импрессионизма»[6].

Именно в год выхода «Шарманки» состоялось знакомство Елены Гуро и Александра Блока. Оба они приняли участие в литературно-художественном альманахе «Прибой» (Кн. 1. СПб., 1909), где было напечатано стихотворение Блока «Своими горькими слезами…» с рисунком Гуро[7].

В 1912 году, после беседы с Матюшиным и Гуро у автора книги «Стереоскоп» А. П. Иванова, Блок записал в дневнике: «…Глубокий разговор с Гуро»[8]. Михаил Матюшин в своих воспоминаниях свидетельствовал, что разговор этот «был очень мучителен для нее… Это был экзамен, а не обмен мнений равных. Лена обладала огромным разумом и живым творческим словом. С ней не так уж было просто тянуть канитель, а надо было и вспыхивать, и я видел, как Блок долго не мог оторваться от Лены. Да, наверное, все заинтересованно смотрели на нее и Блока, делая вид, что разговаривают между собой.

Вышли вместе от Ивановых. Блок шел с женой, но продолжал разговаривать с Гуро. Мы звали Блока к себе, но не пришлось встретиться, дороги пошли разные»[9]…

Интерес к личности и произведениям Елены Гуро Блок сохранял и в дальнейшем. За месяц до ее смерти, в марте 1913 года, он оставляет в дневнике запись: «…Подозреваю, что значителен Хлебников. Е. Гуро достойна внимания»[10].

И Александр Блок, и Вячеслав Иванов пытались привлечь Гуро к участию в символистских сборниках. Сотрудничество не состоялось. Дорога, которую она выбрала, привела ее в стан будетлян[11].

апреле-мае 1908 года Елена Гуро вместе с Михаилом Матюшиным участвует в «Выставке современных течений в искусстве», организованной Николаем Кульбиным, одним из первых пропагандистов нового искусства в России. Еще через год Гуро и Матюшин вступают в группу Кульбина «Треугольник» и принимают участие в выставке «Импрессионисты», после которой сближаются с братьями Бурлюками, Давидом и Владимиром, и Василием Каменским, а через него, позднее, в начале 1910 года — с Велимиром Хлебниковым. Вслед за Бурлюками Хлебников стал бывать в их квартире на Лицейской (ныне — ул. Рентгена), ставшей своеобразной штаб-квартирой кубофутуристов. А в 1912 году, когда В. Маяковский приезжает в Петербург, чтобы выступить с докладом «О новейшей русской поэзии», он знакомится с Еленой Гуро. Благодаря встрече с ней и Матюшиным состоялось второе его выступление в печати: два стихотворения («Отплытие» и « шатрах истертых масок цвел где…») Маяковского и тексты Алексея Крученых попадают в «Садок судей И» (СПб., февраль 1913) — вместе с произведениями участников кубофутуристической группы «Гилея», в которую они вошли: В. Хлебникова, В. Каменского, Давида и Николая Бурлюков, Б. Лившица, Е. Низен и Е. Гуро.

За этот интересный материал мы благодарны авторам сайта http://www.rulit.net/books/nebesnye-verblyuzhata-izbrannoe-read-204740-1.html