Лактионов Александр Иванович

laktionov Alexander

(1910 - 1972)

А. И. Лактионов учился в Ростовской художественной школе (1926-29), в Перербургской Академии Художеств (1932-38), где был любимым учеником И. И. Бродского, затем там же в аспирантуре (1938- 44).

Картина "Письмо с фронта" (1947), по лучившая Сталинскую премию, сделала его имя широко известным. В пей определились характерные черты его творчества: традиционность, приверженность к повествовательным мизансценам, бытовая конкретность и тщательная детализация.

Живопись Лактионова постоянно вызывала споры. Упреки, брошенные художнику С. В. Герасимовым еще по поводу его дипломной работы, где "все вещи живут обособленно" и "тщательно раскрашены все предметы, дана иллюзия яркого света", не раз и не без оснований повторялись по адресу его зрелых произведений, в которых столь же резко выступало упрямое нежелание автора как-либо подчинять многочисленные подробности цельности общего впечатления и колористически объединять пестрящую окраску предметов.

Однако и в пристрастии Лактионова к будничному, нередко грубому типажу, к подчеркнутой конкретности и иллюзорной светотеневой объемности изображения звучала определенная художественная программа, верность своему, пусть очень внешнему, пониманию правдивости искусства и собственному, очень жесткому и предметному, зрению. 

Эти качества и возбуждали споры вокруг больших картин художника: "Вновь я посетил" (1949) - изображение Пушкина в Михайловском, "В новую квартиру" (1952), "Обеспеченная старость" (1954-60).

Такие же качества присущи и его многочисленным портретам, которым, при уверенно схваченном сходстве, недостает внутренней насыщенности образа (портреты художника И. И. Бродского, 1939-40; актеров МХАТа О. Л. Книппер-Чеховой, В. И. Качалова, Н. П. Хмелева, все 1940; академика И. П. Бардина, 1952; космонавта В. М. Комарова, 1967, и др.). В результате у "натурализма" Лактионова всегда хватало и просвещенных отрицателей, и простодушных поклонников. 

______________________

АЛЕКСАНДР ЛАКТИОНОВ

Борис ЩЕРБАКОВ, член-корреспондент Академии художеств СССР

Почти полвека назад, будучи зачисленным в состав студентов Всероссийской академии художеств, я с невольным трепетом вступил под величественные своды старого здания, стоящего на берегу Невы. Имея хоть немного воображения, нетрудно было себе представить, поднимаясь по каменной винтовой лестнице или идя по узким, длинным коридорам, энергичную фигуру Карла Брюллова, окруженного восторженными учениками, или скромного, старавшегося быть незамеченным Александра Иванова. Да мало ли кого еще можно было увидеть глазами воображения, особенно в час, когда сгущаются сумерки и в почти бесконечной перспективе коридоров видны одинокие фигуры студентов, для которых недостаточен регламент, позволявший в течении пяти часов работать с кистью или карандашом в руке.

Автопортрет

Отец мой, имевший счастье в начале века заниматься в мастерской Репина, вспоминал, как великий мастер говаривал своим питомцам: "А знаете ли, в академии стены учат!" Я думаю, каждый, кого привела под эти своды жажда познания, бескорыстная и неистребимая любовь к искусству, чувствовал это. 

Нет в том ничего удивительного, так как здесь рождалось и созревало все, что сейчас мы зовем великим русским реалистическим искусством, круг почитателей которого на нашей планете увеличивается. На протяжении более полутора веков это был почти единственный магнит, притягивавший к себе всех, кто мечтал посвятить жизнь искусству, да и сейчас, когда в разных городах и республиках нашей страны открылись новые художественные институты, старая академия на берегу Невы влечет к себе молодежь более, чем какое-либо другое учебное заведение. В начале 30-х годов это ощущалось, пожалуй, с еще большей силой, чем сейчас. Постановление ЦК ВКП(б) о перестройке литературно-художественных организаций коснулось и художественного образования. Оно широко открыло двери для изучения классического наследия. 

Восстанавливались музеи академии. "Эффектные" лозунги теоретиков формализма, вроде такого, например: "Реализм и бездарность - синонимы", уже не поражали воображение своим псевдоноваторским пафосом.

Назначенный ректором с большими полномочиями И.И.Бродский пригласил новых профессоров, предоставил студентам возможность с любого курса, вплоть до пятого, перейти на первый, чтобы начать заново обучение профессиональной художественной грамоте вместо поисков в сфере "формотворчества". 

Много талантливой молодежи пришло тогда в академию с твердой верой в необходимость возрождения высокого мастерства на основе глубокого изучения природы и наследия великих живописцев прошлого. Cреди них такие ныне широко известные художники, академики, как Юрий Михайлович Непринцев, Алексей Михайлович Грицай, член-корреспондент Академии художеств СССР Петр Петрович Белоусов, и многие другие. Одной из наиболее ярких личностей в этой группе был в те времена Александр Лактионов, получивший хорошую подготовку в родном Ростове у А.С.Чиненова. "Три года обучения в школе пролетели, как светлый сон", - вспоминал он об этом времени. Пожалуй, и о последующих шести годах в стенах академии он мог сказать тоже самое, несмотря на столкновение с противниками его веры и любви в искусстве. На всю жизнь запомнились холодные слова профессора П.С.Наумова, сопровождаемые его саркастической улыбкой.

- Лактионов, вы даром штаны просиживаете! 

Правда, студент нашел в себе смелость возразить:

- Я на штаны себе как-нибудь заработаю, а вот даром потраченные годы уж ничем не вернешь!

...Те, кто становился на путь возрождения традиций великого реалистического искусства и глубокого изучения профессиональных его основ, понимали, на что идут - на борьбу с господствующим тогда во всем мире формализмом всех родов и направлений.

Однако, как было сказано выше, наша академия под эгидой Бродского перестраивалась.

Лактионов стал одним из любимых учеников нового ректора. Доброта, внимание, забота и мудрые советы помогли быстро окрепнуть и развиться таланту, и самое важное: родилась вера в учителя, в его незыблимый авторитет, а это большое счастье!

За шесть лет Лактионов становится мастером, способным создавать произведения, достойные висеть рядом с холстами крупнейших художников-портретистов. К таким работам можно отнести портреты И.И.Бродского и А.Я.Штенберга.

Но в 1939 году от тяжелой болезни Исаак Израилевич умирает. За несколько недель до его смерти ученик успевает написать портрет учителя. В небольшом произведении передана атмосфера глубокой грусти расставания с миром. Все это выражено в бликах света, глубоких полутонах и тенях и в фигуре лежащего в постели больного художника.

Вместе с Бродским ушло многое, а самое главное - была утрачена опора в духовной жизни, столь необходимая начинающему живописцу.

...Над Родиной нависают тяжелые тучи. Близится время тяжелых испытаний - война. Молодой человек, аспирант академии и ассистент живописного факультета, принимается за работу над антифашисткими плакатами и вместе со своим коллегой Н.Пильщиковым создает несколько ярких, впечатляющих произведений этого жанра.

Из блокадного Ленинграда Александр Иванович вместе с семьей попадает в Самарканд, где находится в эвакуации Академия художеств. Весной 1944 года он переезжает в Загорск. В этом древнем городе с жаром принимается за работу, пишет ряд прекрасных реалистических полотен. Для того, чтобы в относительно спокойной обстановке испытать свои силы, он начинает "Автопортрет" и создает шедевр в духе старых испанских мастеров. Лишь на посмертной выставке Лактионова широкая публика увидела это произведение. 

Работа сопровождалась усиленным изучением творчества корифеев мировой классики, желанием проникнуть в тайны искусства. Увидев однажды у меня в мастерской уникальную репродукцию с портрета мэра города Антверпена работы Ван Дейка, Александр Иванович не мог удержать бурного восторга и попросил ее для копирования. Опытному, острому глазу многое можно было увидеть в этой репродукции, и копия получилась превосходной. 

Одновременно живописец принялся за картину, ставшую знаменательной вехой в его творчестве. Лактионов был эмонационален, его глубоко волновали события, которыми жила страна. И он выбрал сюжет, часто бывший тогда перед глазами.

"Письмо с фронта". Полотно как бы озарено светом грядущей Победы. В фигурах людей, слушающих долгожданные вести от родного человека, в лице читающего - и напряженное внимание, и счастье близкой встречи, и отблеск славных успехов Советской Армии, огромная любовь людей к нашим воинам, защитникам Родины. Картина имела огромный успех, потому что по своему настроению была созвучна чувствам всего народа. На выставке, где она экспонировалась, более половины книги отзывов было заполнено восторженными словами в адрес автора.

Изменилось течение всей жизни художника. Государственная премия СССР, избрание в члены Академии художеств СССР, переезд в Москву.

Окрыленный и теперь уже признанный мастер с большим энтузиазмом принимается за новую картину "Вновь я посетил...". Здесь его, к сожалению, постигла неудача.

В течение последующих лет он с неутомимым трудолюбием создает портреты современников, композиционные полотна, пейзажи, натюрморты, в которых явственно видится полнокровное, яркое, мажорное ощущение жизни. В них чувствуется первоклассная школа, полученная Лактионовым в Ленинградской академии, превосходное знание рисунка, понимание живописной формы. Эти работы заставляют нас вспомнить о лучших традициях русского реалистического искусства.

Зримое владение мастерством помогло ему исполнить замечательную копию с одного из шедевров Дрезденской галереи - "Шоколадницы" Лиотара.

Мне также посчастливилось принимать участие в создании факсимильных капий с жемчужин живописи прекрасной коллекции Дрездена. Конечно, справедливо утверждение, что копию сделать легче, чем создать оригинал, но сделать копию, не уступающую подлиннику, то есть повторить его, - дело нелегкое и далеко не каждому доступное, в чем убедились мы, выполняя задание правительства.

Что же так привлекало к искусству Лактионова самые широкие круги зрителей всех возрастов и профессий?

Позволим себе маленькое отступление. Надо сказать, что на знамени художников-реалистов прошлого был один девиз: "Правда и Красота!". Эстетическая мысль ХIХ века дала еще один критерий, сформулированный с большим лаконизмом Чернышевским и определяющий направление при создании художественных произведений: прекрасное есть жизнь. Это понятие стало наиболее полно выраженным принципом реалистического искусства. 

Для Лактионова правда жизни была святыней, посягательство на которую недопустимо. Он прекрасно понимал все неисчерпаемое разнообразие ее явлений и с совершенством воплощал их в живописи. В наше время, когда некоторые художники выдают свое неумение или дилетантство за некую оригинальность формы, широкий зритель с особой радостью встречает произведения, исполненно профессионально. Это всегда вызывало и вызывает уважение. Умение одушевить произведение искусства, как это делел легендарный Пигмалион, оживляя мрамор, или, что не менее трудно, заставить сверкать на холсте саму радугу жизни - отвечает естесственному стремлению человека к Прекрасному, к Природе. Лактионов обладал талантом воссоздавать в своих картинах все очарование пластики окружающего его мира. 

Александр Иванович выверял свои кисти и палитру, создавая многочисленные портреты близких, автопортреты, в которых мы видим как бы "лабораторию" творчества художника, ювелирно оттачивающего свое мастерство. Такая черта была типична для классиков отечесственной и мировой живописи. 

Прекрасно владея маслом, он с неменьшим успехом работал темперой и пастелью, был прекрасным акварелистом. Все графические манеры были ему хорошо знакомы - от простого карандаша до литографии и офорта. Прессованный уголь и сангина, умело использованные, создавали впечатление живописи.

Кто работал рядом с Лактионовым или внимательно наблюдал за его творчеством, не мог не заметить, как с годами полновесней звучала форма, сочнее и глубже становился колорит.

Предвоенные годы - нелегкий путь к вершинам. Студентом он увлекается русской школой конца ХIХ - начала ХХ века: Репиным, Серовым, Малявиным, поисками свободного штриха в рисунке. В то время высшим его достижением можно считать графические портреты артистов МХАТа, и в первую очередь В.И.Качалова. В живиписи эти тенденции можно проследить в его превосходной дипломной работе "Герой Советского Союза Н.В.Юдин в гостях у комсомольцев-танкистов" и некоторых портретах.

Не меняя своей постоянной привязанности к русской классической школе, Лактионов в послевоенное десятилетие и пятидесятые годы обращается к корифеям европейского искусства XVI-XVII веков.

Изучая их творения, он освоил нелегкий способ смешанной техники - темперы и масла, широко им применяемый.

Лактионов до страсти любил материалы живописи и, подобно старым мастерам, сам готовил яичную темперу, которая невозможна в промышленном производстве. Радовался, как ребенок, когда я привез ему в подарок венецианский терпентин и копайский бальзам - смолы, которыми пользовались великие художники прошлого. Он составлял надежную основу, грунт для работы пастелью, обеспечивающий ее долговечность, и с открытой душой, не скрывая, делился с товарищами своими техническими находками.

В последнее десятилетие жизеи Лактионов сделал немало значительных работ. Прежде всего серию портретов космонавтов, среди которых особое место занимает портрет В.М.Комарова. Художник сумел раскрыть образ своего современника, Героя. С поражающей энергией выписаны мужественные, волевые черты лица, крупные, сильные руки. Колорит полотна удивительно собран, густой, плотный. Фон еще ярче выделяет рельеф почти скульптурной лепки образа. Припоминаю, какие толпы людей были в свое время у этого портрета в Центральном выставочном зале Москвы. Многие тысячи зрителей проявили свое пристрастие и любовь к полновесному реалистическому языку живописи Лактионова, который был понятен и доступен каждому.

К последнему периоду относится и портрет архитектора А.Н.Душкина. Главное достоинство его опять-таки не только в прекрасном рисунке, интересной композиции и сдержанной лаконичности красок, а в том, что автору удалось проникнуть в глубину характера изображенного. Взгляд умных, добрых глаз устремлен на зрителя с необычайной жизненностью, доступной портретисту лишь самого высокого класса. Эта работа показывает, насколько многозвучна лира живописца. Лактионову было присуще умение создавать не только героические образы. Его кисть раскрывала и очаровательные детские черты и обаяние женских лиц. Особенно хочется отметить стремление художника к передаче интенсивности солнечного света, создающие чистые, ясные красочные гаммы. Среди таких произведений - небольшой по размерам, но гармоничный, тонкий по цвету пейзаж древнего Суздаля и, конечно, натюрморт "Февраль". В этом скромном, бесхитростном сюжете, написанном у себя дома, отразилась, как в капле воды, любовь живописца ко всему, что его окружает, к солнцу, к мягким, светозарным краскам. 

Через десять лет после смерти Александра Ивановича в залах Академии художеств СССР, в Москве, была организована наиболее полная выставка его работ, показавшая, что народ не только не забыл одного из самых любимых своих художников, но ждет еще более широкого показа его произведений и возможности постоянной встречи с ними.

Здесь были представлены и многочисленные небольшие этюды, в которых мастер с поражающей полнотой, открытостью воспевает счастье жить, видеть и осязать этот прекрасный мир людей.

Много еще сил было в этом жизнелюбце, многое сумел бы он написать, если бы его так рано не сразил недуг. Собрав все лучшее, что сделал Александр Лактионов, можно с гордостью заявить о крупном, значительном явлении в нашей живописи, о достойном приемнике и продолжателе славных традиций великого русского, советского искусства. 

Журнал "Огонек". 1980-е годы