19 июня 2013
Митурич Петр Васильевич Peter Miturich. Автор: Донченко А.И.
(в альбоме 91 файлов)

Изобразительное искусство / Графика / Рисунок
Разместил: Донченко Александр

 

 

 

 

Митурич Петр Васильевич 

 

Peter Miturich

 

(1887 - 1956)

 

 

 

График и живописец, учился в Киевском художественном училище (1906-09) и в Петербургской АХ (1909-15), у Н.С.Самокиша. П.В.Митурич вступил на самостоятельный творческий путь в тесном кругу молодых петербургских художников, объединенных поисками более живого и острого художественного языка, но не отвергавших при этом традиционных основ изобразительности.

 

 

 

 

 

В живописном портрете композитора А.С.Лурье, написанном Митуричем в 1915 г., обобщенные пятна цвета не совпадают со смело брошенными поверх них резкими контурами лица и фигуры, что создает ощущение подвижности и энергии. Быстрый, по-детски упрощенный рисунок одухотворяет книжку для детей "Сказ грамотным детям" (1919) и нотный сборник А.С.Лурье "Рояль в детской" (1920).

 

Однако главное место в творчестве Митурича заняли его многочисленные рисунки тушью, карандашом или углем. Набросанные с натуры скромные пейзажи с остро выявленными ритмами деревьев, домов, заборов создают ощущение необычайно пристального вглядывания художника в пространство (циклы пейзажей, изображающих окрестности деревни Санталово, 1922; Хвалынска, 1926-29).

 

 

 

 

 

В портретах Митурича непринужденно-спокойные позы людей удивительно сочетаются с ощущением их напряженной внутренней жизни ("Портрет Веры Хлебниковой", 1924; "Портрет скрипача", 1925, и др.). 

 

Особой драматической пристальностью отличаются два рисунка, запечатлевшие В.В.Хлебникова, скончавшегося на глазах Митурича (1922). Дружба с ним, восхищение его творчеством породили циклы работ Митурича, в которых он пытался графически выразить дух новаторской поэзии Хлебникова, объединить тексты стихов с ритмически им родственной графикой - узорами ветвей или просто пересекающихся линий, с движением рукописных строк.

 

В 1922 г. художник переехал в Москву. Его позднейшие рисунки сближаются с конкретной натурой, в меньшей степени подчиняют ее концентрированной остроте впечатления. Но они сохраняют артистизм смелого штриха, с безукоризненной точностью лепящего пространство и форму; в них все та же свежесть восприятия и живая полнота творческого общения с натурой (серии пейзажей Кисловодска, 1933; Судака, 1937 и 1939; Хосты, 1955; портреты художников-современников).

________________________

 

 

 

ВОСПОМИНАНИЯ О СОВРЕМЕННИКАХ

 

Петр Митурич

 

 

Мы с женой были на почтамте и у выхода на улицу встретили Петра Васильевича Митурича, художника, которого я всегда очень высоко ценил, и был с ним в самых дружеских отношениях на протяжении многих лет. Кроме того, мы много лет были соседями по квартире, и мне это соседство приносило только радость. Моя квартира была № 36 на улице Кирова, а Митурича-36-а, но, несмотря на такую близость, нам, чтобы прийти друг к другу, нужно было спуститься с 9-то этажа и подняться с другого входа на 9 этаж, что мы часто и делали, а иногда мы просто стучали в стену друг другу и если громко говорили, то можно было услышать. Но это было до войны.

 

 

 

 

 

Во время войны мы вместе дежурили на крыше, а Май - его сын - оставался в комнате на 9 этаже. Грохотали пушки, падали осветительные ракеты, фугаски, бомбы близко около нас. Мне было особенно приятно видеть в этой обстановке его совершенно спокойное, немного бледное лицо, слышать его ровный голос. Это было в его характере: бурный темперамент, напряженность, деятельность были в гармонии с философским складом его натуры. Митурич был всегда спокоен.

 

А после войны я стал жить на Масловке, и уже реже мог встречаться с Петром Васильевичем, но всегда был очень рад его видеть. Я любил с ним говорить об искусстве. Мы часто спорили, я считал, что в некоторых оценках он ошибался, и я с ним никогда не мог согласиться, но в большинстве вопросов он имел определенную твердую точку зрения и мог глубоко ее обосновать. Меня всегда удивляло, как это Петр Васильевич мог одновременно давать оценку художникам и их произведениям совершенно верно, с моей точки зрения, а в другом случае, опять-таки с моей точки зрения, так до смешного ошибаться, он мог несправедливо и незаслуженно переоценивать некоторых художников и даже называть их гениями, а некоторых несправедливо стирать в порошок.

 

Ко мне Петр Васильевич всегда относился с интересом и ценил мои работы, но был исключительно строгим и разборчивым. Я часто вспоминаю один случай. В 1936 г. я показал ему большую серию своих работ (25-30 работ). Из них Петр Васильевич выбрал три работы и сказал: «Это я очень ценю, с этим я Вас и поздравляю, а остальные так себе, несоизмеримо ниже». Я был огорчен такой оценкой. Он это сразу заметил и спросил: «Чем Вы недовольны?» Я эту серию любил и не понимал, почему он выбрал только три картины. «Что-то маловато Вы выбрали», - сказал я ему. Он рассмеялся: «Что Вы говорите, это очень и очень много. Замечательно, если даже одна работа настоящая из сотен работ».

 

Это я вспоминаю в связи с тем, что решил записать воспоминания о Петре Васильевиче. Сейчас я возвращаюсь к последней встрече на почтамте. На мой вопрос Петру Васильевичу, как живете, как работаете, он ответил: «Живется неважно, сын кормит, совсем не рисую и не пишу». «А почему, Петр Васильевич?» «Понимаете, Александр Аркадьевич, сколько можно работать и класть на полку или к стенке. Ведь уже и так до потолка, и никому это не нужно, и никто этим не интересуется». «Ну, знаете, - сказал я, - с искусством так бывает - сегодня не интересуются, а завтра очень даже могут интересоваться, а уж что касается ваших работ, то в этом у меня нет сомнения, так и будет». «Ну, я знаю,- ответил он,- Вы цените мои работы и искренне всегда хорошо относились ко мне, но я, к сожалению, так редко это встречаю». Я спросил его, почему он не работает в издательстве: «Ведь Вы такой замечательный рисовальщик. Вас так должны ценить.» На это он замахал руками: «Да что Вы, никуда не приглашают, абсолютно!» «Но как же так, Петр Васильевич, я помню, как к Вам хорошо относились в «Советской графике», и как нравились Ваши монографии, которые Вы для них делали». «Наговорят Вам там, что угодно, - мрачно ответил он, - а работы никуда не идут, абсолютно, ну, может быть, поэтому я могу теперь больше работать над своим изобретением». Я знал еще раньше , что он не только художник, но и изобретатель, знал над, чем Петр Васильевич работал уже давно, он мне много и очень подробно рассказывал. На мой вопрос он ответил, что работа идет очень успешно, и он ею сейчас поглощен полностью. Говоря об этом, он вынул из кармана маленький мотор и начал увлекательно рассказывать о последних достижениях в этой его работе, я все понял, и мне было чрезвычайно интересно. 

 

Я был свидетелем выступления очень крупного специалиста, который на вечере памяти Митурича сказал, что его изобретательские работы можно рассматривать как открытия, имеющие большие перспективы в будущем. А тогда на почтамте, около окошка, где я отправлял телеграмму, держа в руках этот моторчик для его новой модели, он мне с увлечением стал рассказывать, как у него все уже приближается к окончательному решению.

 

Мы проговорили целый час и решили встретиться в ближайшее время. Он у меня спросил, над чем я работаю. Я рассказал, что последнее время много пишу Москву, улицы в движении, людей, машины и т.д. Меня ведь всегда интересовала динамика, движе¬ние. Он сказал, что это очень интересно, но трудно, когда стоит предмет неподвижно, другое дело, а тут как: только начнешь рисовать человека на мотоцикле, а он возьмет и уедет. Как тут быть? Мы смеялись, и я ему рассказал о своих последних работах и задачах. Петр Васильевич заинтересовался, и мы, договорившись о встрече, расстались. Но встреча не произошла. Вскоре Петр Васильевич Митурич умер. Умер крупнейший художник, и изобретатель нашего времени.

 

Я любил Петра Васильевича Митурича. Это был честнейший человек, подлинный художник, открыватель. Сталкиваясь с подозрительной обстановкой, суррогатом, ремесленичеством и спекуляцией, он начинал задыхаться в ней, он мог жить только там, где был чистый воздух искусства.

 

 

 

 

« вернуться

Рейтинг 10 (Рейтинг - сумма голосов)
Голосовать
Еще файлов 91 из этого альбома
"Москва. Мясницкая улица"
"Бука"
"Портрет Веры Хлебниковой" 1
"Натурщик № 10"
"Портрет поэта Осипа Мандельштама"
"Доски судьбы"
"Велемир Хлебников"
"Рисует"
"Плакат"
"Так мы двигались в Санталово"
"Велемир Хлебников. "Да"
?
?
?
?
?
"Портрет Веры Хлебниковой" 2
"Бульвар"
"Портрет Веры Хлебниковой-Митурич, жены художника"
?
?
"Семейный портрет"
?
?
"Мать и дитя. Вера Хлебникова с сыном Маем"
"Графический мотив" 1
"Графический мотив" 2
"Графический мотив" 3
"В саду"
"Портрет В.В. Хлебниковой"
?
?
?
?
?
?
?
?
"Пейзаж с церковью"
"Сухое дерево"
"Пространственная живопись"
"Пруд в лесу"
"Поэты"
"Банька в деревне Санталово" (Дом, в котором умер Хлебников)
"Велимир Хлебников на смертном одре 28 июня 1922 г."
"Дом Хлебниковых в Астрахани"
"В.А. Хлебников - русский учёный-орнитолог, отец Велимира и Веры Хлебниковых"
"В.А. Хлебников - отец поэта"
"Больная. Вера Хлебникова"
"Портрет сына. Май Митурич"
"Композиция на тему "Закона времени" В.Хлебникова"
"Маша с шариком"
"Кутум. Астрахань"
"Ломжа"
"Артиллерийский наблюдательный пункт. Осовец"
"Сын"
"Портрет художника П.И. Львова"
"Зоопарк"
"Владимир Алексеевич Хлебников на крыше дома"
"Автопортрет"
"Школа"
"Окно"
"В школу"
"Портрет В.А. Хлебникова"
"Хвалынск. Дом Михайлова"
"Лама. Зоопарк"
"Портрет скрипача Наума Рейнгбальда"
"Художник Львов на этюдах"
"Натурщица"
"Трубная площадь"
"Ульяновск. Гостинная в доме Ульяновых"
"Фикус"
"Ель с торчащей веткой"
"Лиственное деревце"
"Комнатные цветы"
"Малоярославец"
"Хоста. Кипарисы"
"Загоревший человек. Художник Евгений Тейс"
"Портрет литературоведа Н.Л. Степанова"
"Заборчик с деревом. Осень"
"Мужской портрет"
"Акулино. Ветка дуба"
"Изба и плетень. Студенец"
"Студент Май Митурич"
"Хоста. В парке"
"Заборчик"
"В деревне Студенец"
"Пейзаж"
"Игроки в шахматы. Хоста"
"Акулинино. Свиньи"
"Обнаженная девушка"
Комментарии отсутствуют
Чтобы оставить комментарий, Вам необходимо зарегистрироваться или авторизоваться
Кадастровый план
Яндекс цитирования