Соколов Владимир Иванович


Vladimir Sokolov


(1872 - 1946)

Свою первую ученическую картину Владимир Иванович Соколов представил на выставке Московского училища живописи, ваяния и зодчества в 1893 году.

Он был учеником И.И. Левитана, и его работы конца XIX — начала XX века несли на себе следы естественного влияния великого отечественного пейзажиста.

Работы художника этого времени были проникнуты тонким лиризмом и наполнены особой "живописной" тишиной.

Тематика живописных работ В.И. Соколова мало изменилась и в годы советской власти. Ему по-прежнему близки неброские уголки природы, небольшие русские города (Ростов, Муром, Сергиев Посад).

Вклад В.И. Соколова в чистую живопись был бы значительно большим, если бы не его широкие художественные интересы. Он был замечательным графиком, а также талантливым мастером прикладного искусства.

___________________________

Сергиев Посад в русской живописи

Владимир Соколов

В те же годы, что и Юон, создал образ Сергиева Посада еще один художник – Владимир ВпередИванович Соколов, оставшийся менее известным. Остановимся более подробно на его биографии. Родился он в 1878 году в селе Никольском Рыбинского уезда Ярославской губернии. Закончил в 1894 году Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Большое влияние оказал на его художник-пейзажист В.В.Переплетчиков. И Соколов увлекся пейзажем. После окончания училища он познакомился с И.И. Левитаном, трепетное отношение к которому сохранил навсегда. В воспоминаниях известного гравера И.Н. Павлова описан такой эпизод его совместного с Соколовым путешествия по Волге во время Первой мировой войны. «Приехав в Плес и оставив вещи на хранение, мы пошли в город искать квартиру. Владимир Иванович шел с ликующим видом.

Плес удивительное по пейзажному уюту и тишине место. <…> Но поскольку Плес не раз был предметом внимания различнейших художников, я не надеялся найти здесь новые пейзажные темы. Зато Владимир Иванович с чисто благоговейным чувством паломничал по городу.

Было сыровато, только что прошел дождь, когда мы вступили на плесскую землю. Но у Владимира Ивановича не хватило даже терпения искать квартиру. Он заторопил меня:

– Пойдем сразу смотреть то место, где Левитан писал часовню к картине «Над вечным покоем».

Подъем на гору был очень крут, и я решил идти в обход, но мой товарищ, не взирая на трудности, полез по склону, карабкаясь по мокрой траве. Дойдя до половины горы, он полетел назад, весь перемазавшись в глине. Я видел это падение и поспешил на место приземления друга. Пришлось идти к реке и замывать крылатку. <…>

В Плесе мы пробыли несколько дней. Владимир Иванович, скрывая от меня, заглядывал, чуть ли не в каждый двор. Страсть его к этим дворикам и провинциальным домам буквально бушевала в нем; в Плесе он, кроме того, все искал «левитановский дворик».

В.И. Соколов принимал участие во многих выставках – сначала ученических, затем в выставках Товарищества передвижных художественных выставок, выставках Московского общества любителей художеств, Галерее Лемерсье и др. Работал маслом и акварелью. Но материальное положение семьи было трудным, прожить, занимаясь только искусством, оказалось невозможным. Художнику пришлось взяться за управление одним запущенным имением в провинции. Однако эта работа не избавила от нужды, да и оставляла мало возможностей для занятий творчеством.

В 1902 году Соколову удалось изменить жизнь благодаря знакомству с С.Т. Морозовым, попечителем кустарных промыслов Московского губернского земства. Произошло это знакомство, видимо, в мастерской И.И. Левитана. С.Т. Морозов так ценил дарование этого художника, что предоставил Левитану жилье во флигеле своего дома и устроил для него там мастерскую. Познакомившись с Соколовым, Морозов предложил ему место преподавателя рисования и черчения в Земской учебной мастерской в Сергиевом Посаде. Это было в 1902 году.

Посад издавна был известен кустарными промыслами, связанными с потребностями богомольцев, стекавшихся к Троице-Сергиевой лавре. Соколов писал: «Вещи кустарей были оригинальны, цветисты, примитивны, и редкий богомолец не нес из Посада коня или куклу, свисток или ложку».

Года через три Соколову полностью подчинили художественно-столярную мастерскую, и на него легла масса обязанностей: заготовка древесины, сушка ее, распределение заказов в мастерской и по деревенским кустарям-надомникам, заказы токарям, наблюдение за отделкой мебели, приемка изделий от деревенских кустарей, расчеты с мастерами, наблюдение за школой рисования. И еще каждую неделю Соколов должен был ездить в Москву, в Кустарный музей, не С.Т. Морозов собирал совещания с просмотром изделий.

Однажды Морозов принес на такое совещание несколько купленных им в кондитерском магазине шкатулок, украшенных выжиганием с росписью, и сказал: «Французы заполонили все магазины, а мы спим». Было решено наладить подобный промысел в Сергиевом Посаде, Образцы делал Соколов. По его словам, он использовал рисунки на прялках из собрания Исторического музея и собственные пейзажные зарисовки и этюды. На деревянных предметах «при выполнении зимних пейзажей он накладывал краски плотным слоем, отчего они становились похожими на эмали, приобретая яркость и чистоту звучания. Художник любил контрастные сочетания белого снега и яркого пятна архитектурного памятника, и это придавало особую декоративность его коробочкам. <…>

Для создания же лирических осенних пейзажей В.И. Соколов применял иные художественные эффекты, например, оставлял в композиции большие плоскости естественного цвета дерева, которое, просвечивая сквозь тонкий слой лака, становилось золотистого цвета – основного цвета русской осенней природы. При этом художник выработал особый, упрощенный и доступный для кустарей способ росписи, который стали называть «соколовским».

Сергиевские кустари быстро освоили новую технику и начали выпускать украшенные таким образом пасхальные яйца, елочные игрушки, шкатулки и пр. Изделия «шли ходко» через Кустарный музей в Москве и Склад кустарных изделий в Петербурге. Вскоре стали торговать ими и с заграницей. На выставках в Петербурге, Париже, Льеже, Милане, Лейпциге изделия с «соколовской» росписью получали медали и почетные дипломы.

Первая мировая война прервала производство художественных кустарных изделий. Столяры учебной мастерской были переведены на изготовление мебели для учреждений Красного Креста, а деревенские кустари стали делать костыли для раненых. У Соколова появилась возможность больше времени уделять собственному творчеству. И в 1916 году открылась новая страница его жизни. Произошло это благодаря И.Н. Павлову. Личное знакомство художников состоялось еще в 1907 году. «Живопись Соколова, ученика Левитана и Переплетчикова, – писал Павлов, – полная лиризма и глубокого понимания пейзажа, крепко запала в мое сознание, и я многому в ней учился в смысле постижения поэзии отдельных уголков природы».

Павлов долго старался привлечь Соколова к занятиям гравюрой, но тот упрямо отказывался. Тогда Павлов пошел на хитрость. «В один из своих приездов в Сергиев Посад, – писал он, – я мирно беседовал с Владимиром Ивановичем. За разговором я попросил его, блестящего знатока Троице-Сергиевой лавры, нарисовать один из лаврских уголков, Он начал искать материалы, а я тем временем подсунул ему литографскую бумагу и свой карандаш. Рисунок был быстро исполнен и отлично передавал уголок знаменитого исторического монастыря. Не давая хозяину опомниться, я перевел разговор на какую-то животрепещущую тему, а рисунок незаметно положил в свою папку.

Приехав в Москву, я отправился в литографию Сытина к лучшему мастеру-переводчику Прохору Герасимову и дал ему перевести рисунок Соколова на камень. <…> Оттиски удались на славу, и я повез их в Сергиев. Во время беседы я сказал Владимиру Ивановичу:

– Володя, хочешь, я тебе подарю твой рисунок?

– Какой? – вскочил он, как ужаленный. – Я тебе его не давал.

Должен сказать, что Соколов в то время был скуп на рисунки и никому их не дарил.

Я вынул из папки пятнадцать оттисков рисунка и развернул перед изумленным хозяином. Он только развел руками:

– Вот уж не понимаю, как ты меня обошел!

И с этого времени я соблазнил Владимира Ивановича цветной литографией, гравюрой же я увлек его позднее. Я развил Владимиру Ивановичу целый план – серьезно заняться литографиями Лавры. <…>

Долго и серьезно трудился Владимир Иванович над своими литографиями, и в 1917 году увражное издание его «Троице-Сергиевой лавры» увидело свет. Оно произвело переполох среди присяжных литографов – так безукоризненно были выполнены все листы. Покровительствовавший этому изданию С.С. Голоушев только один раз позанимался с Владимиром Ивановичем, – всю техническую премудрость он осваивал самостоятельно. <…>

Увидев это издание, Сытин ахнул от удивления:

– Вот какие художники мне нужны для литографии, а не вы – мазилки! – говорил он».

Об альбоме литографий Соколова «Сергиев Посад» Сергей Глаголь писал во вступительной Впередстатье: «Владимир Иванович Соколов не историк и не архитектор, и потому не ищите в его рисунках ни главнейших достопримечательностей Лавры, ни ее наиболее ценных исторических или религиозных памятников. Не их он хочет показать в своем альбоме, – он только художник, чуткий к красотам родной старины, и вот он точно подошел к вам и зовет пойти с ним сделать прогулку по Лавре, Посаду и окрестностям. Пойдемте, – зовет он, я покажу вам, какая здесь повсюду красота, и сколько в красоте этой родного искусства».

В 1922 году в издательстве «Книгопечатник» была выпущена серия небольших литографий цвета сангины «Уголки Сергиева Посада». К этой серии и серии «Старая Москва» Соколова дал вступительную статью В.Я. Адарюков. Он считал большой заслугой Соколова воскрешение литографии, основательно вытесненной к тому времени фотографией и другими механическими способами. Адарюков писал о работах Соколова: «Эти превосходные литографии положительно отмечены печатью отличного дарования и производят свежее и глубокое впечатление. По превосходному рисунку, тонкости исполнения, гармоничности красок, умелому подбору тонов и их глубине, литографии В.И. Соколова напоминают знаменитые работы В.Ф. Тимма, – самую блестящую эпоху расцвета у нас литографии.

Подобно своему учителю Левитану, В.И. Соколов элегичен, какая-то тихая грусть, левитановское настроение чувствуются во многих его работах. Видна громадная любовь к старине, большой вкус в выборе мотивов, напряженное любование натурой, тонкая и гармоническая передача природы. Техника В.И. Соколова уверенна, даже виртуозна, но без хвастовства техникой, которое отличает некультурного художника».

Соколов увлекся также линогравюрой, брал уроки у И.Н. Павлова. В этой технике он сделал несколько серий, в том числе «Сергиев Посад», которая была воспроизведена в статье П.М. Дульского.

Когда в 1925 году в Сергиевом Посаде был создан филиал АХРР, Соколов стал членом, а в 1928-1930 годах председателем этой организации. В 1928 году, в связи с 35-летним юбилеем со дня появления первой картины Соколова на выставке) в МУЖВЗ) в Сергиевском музее открылась его выставка – первая персональная выставка в летописи художественной жизни города. Общее собрание сергиевских художников составило письмо с ходатайством о присвоении Соколову звания заслуженного художника республики. Тогда же Правление Сергиевского музея обратилось в Отдел по делам музеев Главнауки с просьбой возбудить ходатайство о награждении Соколова званием Героя труда.

В 1920 году Соколов был приглашен на работу в Комиссию по охране памятников искусства и старины Троице-Сергиевой лавры сначала в качестве члена Комиссии, а потом он был выбран ее председателем, и продолжил работу в созданном Комиссией Сергиевском историко-художественном музее помощником хранителя (1925-1928 гг.). Участвовал в устройстве в этот период ряда выставок: художественной, кустарной, архитектурной, шитья и тканей XIX века, а также кабинета гравюр.

В 1927 году Соколов выполнил в технике ксилографии иллюстрации к путеводителю по Сергиевскому музею, получив уроки гравюры по дереву у И.Н. Павлова. В 1930-х годах в этой же технике Соколов сделал еще ряд работ.

Несомненна любовь художника к старым русским городам. Но он отвечал и на требования времени: выполнил цветную литографию «Смотр войск в дни революции в Сергиевом Посаде» (1917). Гравюру «Постройка памятника В.И. Ленину в Загорске в 1925 году» (1927) и др. В 1930-е годы побывал в Донбассе с группой художников, направленной в промышленные районы страны для создания работ к выставке «Индустрия социализма».

Сделал серию рисунков и акварелей «Старое и новое Сталино». В марте 1946 года художник скончался.

В.И. Соколов прожил в Сергиевом Посаде более половины своей жизни. Запечатлел этот город в технике литографии, линогравюры, ксилографии и в декоративных росписях прикладных изделий. Наибольшими достижениями мастера, на наш взгляд, являются выработка собственного стиля украшения деревянных изделий выжиганием с росписью и создание особенного облика Сергиева Посада в цветных литографиях. То и другое, несомненно, взаимосвязано – недаром Павлов писал, что прикладные работы В.И. Соколова напоминают ему японскую гравюру.

Рассматривая увраж цветных литографий Соколова «Сергиев Посад», кажется порой, что художник часто и места не выбирал: где остановился, там и рисует. Вот, например, на литографии «Митрополичьи покои» мы видим фрагмент фасада Митрополичьих покоев, показанный как-то сбоку, наискосок. Или в изображении Каличьей башни художник позволяет себе срезать изумительно стройный шатер (литография «Северная стена»). Подобная фрагментарность изображения характерна и для работ Соколова в области прикладного искусства. Возможно, при выжигании контура здания трудно было выполнить миниатюрное изображение верха церкви или башни. Во всяком случае, меньше всего литографии похожи на фотографии и по композиции, и по цветовой гамме – ведь холодные цвета полностью отсутствуют в этих работах.

На литографиях и на прикладных изделиях схожи изображения деревянных строений. Художник изображает их в осеннюю пору, когда желтая листва деревьев оживляет пейзаж («Ильинская слободка», «Церковь Успения Божией Матери в Гефсиманском ските»).

Весьма интересно сопоставить литографии Соколова, сделанные в 1916 и 1917 годах, на что до сих пор не обращали внимания исследователи его творчества. В первых опытах контуры очерчены темными линиями, что напоминает работы художника в области прикладного искусства. Художник порой стремится оживить пейзаж введением человеческих фигур и применением ярко-красного цвета («Иконные лавки», «Успенские ворота Лавры»).

В 1917 году Соколов уходит от этого. Исчезает жесткость контуров. Теплые мягкие краски создают единую цветовую гамму. Есть чудное русское слово «сумерничать» В нем тишина, задумчивость… Снег теряет свою белизну, сглаживается его контраст со строениями, возникает особое ощущение вечернего уюта в час, когда сумерки сравнивают цвет неба и цвет снега («Пятницкая церковь»).

Или заиндевевшие купола и деревья будто растворяются в туманном воздухе («Успенский собор»).

А порой все внизу уже окутывают вечерние тени, только вспыхивает кусочек стены в луче закатного солнца, совсем золотой, как неокрашенное дерево под слоем лака («Митрополичьи покои», «Паперть Трапезной церкви»).

Небо Владимира Соколова – золотое, палевое, светло-серое с теплыми отсветами, светоносное небо Сергиева Посада… Не о таком ли небе писал Борис Шергин, глядя на небо над Радонежской землей – каким видел это небо преподобный Сергий, таким видим и мы, «…какова эта ненаглядная, серо-жемчужная таинственная пелена бывала тысячу лет назад, такова эта таинственная жемчужность и сейчас».

К. Юон увидел Сергиев Посад глазами приезжего, пораженного красотой, и создал праздничный образ города. В. Соколов смотрел на Посад как на что-то родное, свое, привычное. В его литографиях 1917 года город полон очарования печальной красоты.

Доронина Владислава

http://www.nivasposad.ru/school/homepages/all_kurs/konkurs2012/informregistr/givopis/html/sokolov2.html