Соколов Петр Федорович


Pyotr Sokolov


(1791 - 1848)

 

Соколов Петр Федорович — (1791, Москва — 3(15).8. 1848, с. Старый Мерчик, Харьковская губ) живописец, акварелист, литограф, портретист, родоначальник жанра русского акварельного портрета с натуры, вытеснившего в 1820-40-х гг. портретную миниатюру

Портрет П.Ф. Соколова, работы В.А. Тропинина, 1833 г., ГРМ

Его акварельные портреты для нас — своеобразные окна в минувшее, через которые в XXI век смотрят давно покинувшие мир люди — светские красавицы и блестящие офицеры, писатели и художники, музыканты и государственные деятели, представители Высочайшего двора, генералы, участники Отечественной войны 1812 года, декабристы, чиновники, кавалерственные дамы, фрейлины, щеголи. Он портретировал столь многих, что в лицах, им представленных, оживают целые страницы этого периода истории России. Он создал более пятисот произведений, хранящихся в больших и малых музеях России и частных коллекциях.

Лучшие произведения П.Ф.Соколова не имеют себе равных. Его имя неразрывно связано с пушкинской эпохой. Без его рисунков и акварелей, невозможно представить себе портретную галерею современников поэта.

Профессиональная судьба П.Ф.Соколова начиналась довольно типично для мастеров его круга и времени — он закончил Академию художеств в 1809 году по классу исторической живописи у замечательных педагогов и непревзойденных рисовальщиков А.Е.Егорова и В.К.Шебуева. За программное произведение «Плач Андромахи над телом Гектора» Петр Федорович получил вторую (малую) золотую медаль. Мечтая, как и все художники-академисты, продолжить образование в Италии, а на это давала право лишь первая золотая медаль, Соколов остался в Академии еще на год. Он вновь участвовал в конкурсе, но и вторая попытка не увенчалась успехом. И кто знает, как сложилась бы его творческая жизнь, если бы фортуна ему сопутствовала.

Сколько усилий, времени, таланта было бы отдано «высокому» жанру — историческому, и какое место в его творчестве занял бы жанр портретный? Не повторил ли бы он трагическую ошибку О.Кипренского? Создавая прекрасные портреты, художник фактически убивал себя мыслями о том, что не создаёт больших исторических, сюжетных полотен, которые должны были обессмертить его

Поначалу он бедствовал, но довольно скоро, начал давать уроки живописи и стал заниматься графическим портретом, исполненным в технике итальянского карандаша, а затем и акварелью, имевшие большой успех. Благодаря этим портретам, круг знакомств его очень скоро расширился .

Акварельная живопись Петербурга и России достигала исключительного расцвета в последние десятилетия XIX и первые два десятилетия ХХ века. Во времена, когда ещё не было фотографий, быстрота исполнения, возможность фиксировать образ без многочисленных и утомительных сеансов позирования, воздушность колорита, акварель пользовалась успехом в высших и средних слоях русского общества.

Акварельные портреты заказывались всеми членами царствующего дома, аристократами, великосветскими красавицами, высшими военными чинами, министрами, дипломатами, всеми сколько-нибудь состоятельными людьми. Иметь свою домашнюю коллекцию акварелей до 1917 года считалось признаком хорошего тона и благосостояния. В ту пору, было принято заказывать графические портреты близких, друзей, родных. Такие портреты сопровождали владельцев и в путешествиях, и дома; их вешали на стену или ставили на стол.
Необыкновенным успехом пользовались его «свадебные» портреты. Забавным свидетельством тому служат слова одного из заказчиков: «…Мы теперь без вас, Петр Федорович, не можем обойтись как без попа, если же не благословите вашей талантливой рукой, то и брак считается недействительным».

В 1821 году по рекомендации флигель-адъютанта графа С.Ф.Апраксина, с которым П.Ф.Соколов был дружен, художника пригласили для работы в Аничков дворец. Удачно исполнив портрет трехлетнего великого князя Александра Николаевича, будущего императора, он стал получать заказы от императорского дома.

С портретом самого императора Николая I произошел неожиданный казус. Едва художник «успел набросать карандашом контур», государь прервал сеанс и «кистью провел черту под носом нарисованного контура» со словами: «Возьми это себе на память».

Насколько достоверен этот анекдот, переданный в мемуарах сыном художника Павлом, сказать трудно. Однако, безусловно, странно, что Соколов, выполнявший так много заказов двора, при всем его необыкновенном таланте и популярности так и не удостоился звания придворного художника. Впрочем, и звание академика портретной акварельной живописи ему было присвоено лишь в 1839 году. Не имея достаточных биографических сведений, можно лишь предполагать, что одной из известных причин столь медленной карьеры было неудовольствие, некогда высказанное императором.

И тем не менее, заказы двора способствовали росту славы художника. Из желающих иметь портреты Соколова образовалась «живая очередь», и многим приходилось дожидаться начала сеанса иногда по месяцу. Общество избрало для себя «художника-фаворита».

Особое место в творчестве художника занимают портреты декабристов и их жен, последовавших в Сибирь за приговоренными к каторге мужьями. Написанные на память близким людям, эти небольшие по формату изображения дали возможность ссыльному декабристу Н. А. Бестужеву проникнуть в секреты акварельной техники Соколова и самому в сибирской каторге и ссылке написать «в манере Соколова» целую серию портретов своих товарищей по заключению и их жен, создав таким образом уникальную галерею образов декабристов.

Акварельные портреты Соколова отличаются тонкостью характеристик, им свойственна легкая, подвижная манера письма. Художник стремился избегать детализации в рисунке, отказывался от многоцветия в колорите, умело подбирая красочные полутона. Соколов писал акварелью, не прибегая к белилам и не нанося предварительного карандашного контура. Прозрачность и чистота акварельных красок, когда сквозь них просвечивает белая бумага, точность моделировки, свобода и виртуозность красочного мазка делают портреты, созданные Соколовым, живыми и естественными.

Лицо художник прорабатывал детально мелкими, почти точечными мазочками, фигуру и одежду писал свободно и широко. Фигуры на портретах (особенно женских) выглядят воздушными, словно бы очерченными штрихами. Так, в портрете С.Ф.Толстой фигура молодой женщины кажется очерченной всего несколькими штрихами и плавными линиями. Белое платье и нежную кожу смуглого лица контрастно оттеняют черные локоны, украшенные коралловой веткой.

Впервые о художественном методе П.Ф.Соколова написал его младший сын, художник-акварелист академик А.П.Соколов. Он отмечал, что отец никогда не прибегал к смывкам, притираниям, сглаживаниям или каким-либо другим приемам вне собственно живописных. «С замечательной смелостью правдивый тон лица, платья, кружева аксессуара или фона ложился сразу, почти в полную силу и детализировался смешанными, преимущественно сероватыми тонами, с замечательною прелестью и вкусом, так что ход кисти, ея удары, спускание краски на нет, оставались на виду, не мешая полной законченности всех частей. От этого в работах его никогда не было заметно никакой замученности и труда; все выходило свежо, легко и вместе с тем, рельефно и эффектно в красках»

Художник, оказал немалое влияние на русских портретистов-акварелистов середины XIX. П.Ф.Соколов не только познакомил Александра и Карла Брюлловых (братьев его жены) с тайнами своего мастерства, но проявил заботу и об их жизненном благополучии.

Изящество композиции, красота неяркого колорита, особое поэтическое очарование, свойственное образам Соколова, заставляют нас и теперь, по прошествии более полутораста лет, высоко ценить его искусство. 
_____________________________

Л.Карнаухова, С.Архангельский

Эпохи верное зерцало

Петр Федорович Соколов - акварели (1791-1848) - мастер акварельного портрета пушкинской эпохи

Вся культура XIX века, особенно ее первая, «пушкинская», половина, была насыщена культом воспоминаний, ставшим бытовым отражением всеобщего тогдашнего историзма мышления, и акварельные портреты Петра Федоровича Соколова, чья выставка по праву прошла в Государственном музее А.С.Пушкина, за сравнительно короткий срок собравшем одну из лучших коллекций работ художника, — факт, это подтверждающий. Его акварельные портреты для нас — своеобразные окна в минувшее, через которые в XXI век смотрят давно покинувшие мир люди — светские красавицы и блестящие офицеры, писатели и художники, музыканты и государственные деятели, представители Высочайшего двора, генералы, участники Отечественной войны 1812 года, декабристы, чиновники, кавалерственные дамы, фрейлины, щеголи. Он портретировал столь многих, что в лицах, им представленных, оживают целые страницы этого периода истории России. Занимая по хронологии промежуточное положение между миниатюрой и дагеротипом, первой фотографией, его изумительные по технике и прелестные по краскам акварели до сих пор имеют важнейшее семантическое значение — оживлять память, заставлять верить в то, что лицо изображенное и лицо, некогда бывшее в действительности, — одно и то же. Они не спорят с реальностью и до такой степени естественны, что, глядя на них, как любили писать современники, начинает казаться, что «модель хочет заговорить».

Первая монографическая выставка в Государственном музее А.С.Пушкина собрала около 200 работ из наиболее крупных собраний Москвы, Санкт-Петербурга, частных коллекций, в том числе зарубежных. Многие портреты экспонировались впервые. Выставку сопровождал каталог «П.Ф.Соколов. Русский камерный портрет» — первая научная, прекрасно иллюстрированная монография о творчестве мастера. Творческое наследие П.Ф.Соколова огромно. Только по списку И.Б.Чижовой1, а его нельзя считать полным и окончательным, оно насчитывает более пятисот произведений. Они находятся в крупнейших музейных хранилищах страны: Государственном Русском музее, обладающем самой крупной коллекцией работ художника, Государственной Третьяковской галерее, Государственном Историческом музее, Государственном музее А.С.Пушкина, Всероссийском музее А.С.Пушкина, Государственном литературном музее, Музее В.А.Тропинина и московских художников его времени, Государственном Эрмитаже, Государственном музее изобразительных искусств им. А.С.Пушкина и других. Многие из них приняли участие в подготовке выставки и каталога. Портреты Соколова, являясь предметом особой гордости коллекционеров, хранятся и в частных собраниях в России и за рубежом. Участниками выставки и каталога стали и два парижских коллекционера — Морис Барюш, представивший свое прекрасное собрание, насчитывающее двадцать акварельных и карандашных портретов работы художника, и В.В.Царенков. А сколько еще портретов из частных коллекций в России и за рубежом остаются недоступными исследователям, сколько их хранится в провинциальных музеях и архивах как работы неизвестных художников, сколько навсегда исчезло в пожарах революций и войн!

Имя Петра Федоровича Соколова (1791–1848) буквально олицетворяет то, что мы называем пушкинской эпохой. Кисти художника принадлежат три прижизненных портрета А.С.Пушкина, без его рисунков и акварелей просто невозможно представить себе воочию современников, знакомых, друзей и врагов поэта — обитателей Москвы и Санкт-Петербурга, где преимущественно жил и работал художник.

Профессиональная судьба П.Ф.Соколова начиналась довольно типично для мастеров его круга и времени — он закончил Академию художеств в 1809 году по классу исторической живописи у замечательных педагогов и непревзойденных рисовальщиков А.Е.Егорова и В.К.Шебуева. За программное произведение «Плач Андромахи над телом Гектора» Петр Федорович получил вторую (малую) золотую медаль. Мечтая, как и все художники-академисты, продолжить образование в Италии, а на это давала право лишь первая золотая медаль, Соколов остался в Академии еще на год. Он вновь участвовал в конкурсе, но и вторая попытка не увенчалась успехом. И кто знает, как сложилась бы его творческая жизнь, если бы фортуна ему сопутствовала. Сколько усилий, времени, таланта было бы отдано «высокому» жанру — историческому, и какое место в его творчестве занял бы жанр портретный?

Итак, в 1810 году Петр Соколов был выпущен из Академии со званием «свободного художника первой степени». Поначалу он бедствовал, но довольно скоро, как пишет его сын Павел, «начал жить на собственные средства, давал уроки живописи и делал карандашные портреты, имевшие большой успех. Благодаря этим портретам, круг знакомств моего отца очень скоро расширился, и он попал в так называемый beau monde»2.

Его первые рисунки 1810-х годов сохранились на страницах семейных альбомов, запечатлев образы тех, с кем молодой художник был особенно близок, тех, кто сыграл значимую роль в его судьбе. К наиболее ранним относятся портреты из альбома Левашовых, в семье которых Соколов, «устроившись» учителем рисования в 1810-м году, прожил около четырех лет. «Через это семейство он имел первые заказы», — писал младший сын художника Александр. В некоторых ранних рисунках Соколов еще не отошел от академического стиля штриховки. Их автором вполне бы мог стать любой академист. Они, как правило, написаны на темно-коричневой бумаге итальянским карандашом с использованием мела. Это так называемые рисунки «в три карандаша»: мелом нанесены света, тени выполнены итальянским карандашом, а в полутонах оставлен собственный цвет коричневой бумаги.

К середине 1810-х годов можно отнести и портреты семейства Пещуровых из альбома, хранящегося во Всероссийском музее А.С.Пушкина. Именно благодаря покровительству отставного штабс-капитана лейб-гвардии Семеновского полка А.Н.Пещурова юного Петра Соколова в свое время приняли на казенный счет в Академию художеств, а после ее окончания он стал частым гостем в этом доме, где был «обласкан и любим», где «восхищались его талантом» и где художник нашел первых своих заказчиков. К этому же периоду относится и альбом с рисунками из собрания Государственного Исторического музея. На верхней крышке, обтянутой красным сафьяном, — вмонтирован бронзовый профиль императора Александра I. Подобный экземпляр упоминается в мемуарах А.О.Смирновой-Россет, которая, отправляясь в Европу, везла с собой дорогие ее сердцу альбомы и портреты: «Тут был альбом с портретом Александра, и в нем портреты черным и красным карандашом П. Соколова»3.

Альбомные рисунки середины 1810-х годов отличает уникальная сохранность: виден каждый штрих, каждое движение карандаша художника. В этом заключена их особая эстетическая ценность. Удивительна и чистота исполнения. Можно без преувеличения сказать, что именно к середине 1810-х годов П.Ф.Соколовым была найдена самобытная, яркая и оригинальная манера штриховки лица, по которой он узнаваем в формообразующих деталях. Эта характерная манера, этот почерк мастера сохранятся и в его акварельных портретах, особенно 1820-х годов.

В ранних альбомных рисунках художника существовала определенная камерность и интимность, передача как бы сиюминутного впечатления и кажущаяся незавершенность. В станковых портретах второй половины 1810-х годов он, стремясь к большей обобщенности образа, глубине и силе цвета, стал чаще пользоваться растушевкой. Это портреты С.Г.Волконского и Д.Н.Блудова, М.А.Кикиной, неизвестного мужчины с орденом св. Анны 3-й степени (частное собрание, Москва), сделанные явно на заказ.

Работы П.Ф.Соколова конца 1810-х — начала 1820-х годов дают возможность проследить переход от сухой техники итальянского карандаша с сангиной к использованию в некоторых рисунках смешанной техники с добавлением акварели и, наконец, — к прозрачной акварели без белил. В то же время Соколов, еще с академических времен прекрасно владевший кистью, писал и небольшие портреты в технике миниатюры плотной акварелью с белилами — Н.В.Строгановой, С.В.Строгановой, А.Л.Витберга.

В 1821 году по рекомендации флигель-адъютанта графа С.Ф.Апраксина, с которым П.Ф.Соколов был дружен, художника пригласили для работы в Аничков дворец. Удачно исполнив портрет трехлетнего великого князя Александра Николаевича, будущего императора, он стал получать заказы от императорского дома. С портретом самого императора Николая I произошел неожиданный казус. Едва художник «успел набросать карандашом контур», государь прервал сеанс и «кистью провел черту под носом нарисованного контура» со словами: «Возьми это себе на память»4. Насколько достоверен этот анекдот, переданный в мемуарах сыном художника Павлом, сказать трудно. Однако, безусловно, странно, что Соколов, выполнявший так много заказов двора, при всем его необыкновенном таланте и популярности так и не удостоился звания придворного художника. Впрочем, и звание академика портретной акварельной живописи ему было присвоено лишь в 1839 году. Не имея достаточных биографических сведений, можно лишь предполагать, что одной из известных причин столь медленной карьеры было неудовольствие, некогда высказанное императором.

И тем не менее заказы двора, безусловно, способствовали росту славы художника. Из желающих иметь портреты Соколова образовалась «живая очередь», и многим приходилось дожидаться начала сеанса иногда по месяцу. Общество избрало для себя «художника-фаворита». Причем заказчики обращались к нему неоднократно. Так, например, известно три портрета Е.П.Бакуниной, в замужестве Полторацкой — первый из них, ранний карандашный рисунок 1816 года, где она изображена юной девушкой. Спустя двенадцать лет была исполнена акварель, где в облике Бакуниной художник передал то изящество и воздушность, то «сходство с сильфидой», которыми, по понятиям того времени, должна была обладать светская женщина, а на портрете 1834 года он изобразил Екатерину Павловну уже замужней дамой. Мягкие нежные цвета акварели соответствуют ее внутреннему состоянию. Художник, как будто предвидя ее дальнейшую счастливую судьбу, удивительно верно передал состояние душевного покоя. Во многих известных семьях хранились портреты нескольких поколений, созданные П.Соколовым.

Необыкновенным успехом пользовались его «свадебные» портреты. Забавным свидетельством тому служат слова одного из заказчиков: «…Мы теперь без вас, Петр Федорович, не можем обойтись как без попа, если же не благословите вашей талантливой рукой, то и брак считается недействительным»5.

Работая всю жизнь на заказ, по выражению П.И.Чайковского, «к спеху», Соколов всегда оставался необыкновенно артистичным. В поздних акварелях он достиг полной гармонии в рисунке, колорите, композиции. Они «картинны и ни мало не потеряли бы от увеличения до натуральных размеров, если соответственно поднять и силу колорита до силы масляных красок»6. В женских портретах 1840-х годов Соколов кажется особенно романтичным и влюбленным в натуру. Мужские портреты отличаются большой внутренней силой и реализмом. «Реальность была бы самой выдающейся чертой его таланта, еще задолго до господства этого направления в современной портретной живописи»7.

Впервые о художественном методе П.Ф.Соколова написал его младший сын, художник-акварелист академик А.П.Соколов. Он отмечал, что отец никогда не прибегал к смывкам, притираниям, сглаживаниям или каким-либо другим приемам вне собственно живописных. «С замечательной смелостью правдивый тон лица, платья, кружева аксессуара или фона ложился сразу, почти в полную силу и детализировался смешанными, преимущественно сероватыми тонами, с замечательною прелестью и вкусом, так что ход кисти, ея удары, спускание краски на нет, оставались на виду, не мешая полной законченности всех частей. От этого в работах его никогда не было заметно никакой замученности и труда; все выходило свежо, легко и вместе с тем, рельефно и эффектно в красках»8.

С неподражаемым мастерством Соколов применял в акварелях и графитный карандаш, используя его не только как вспомогательное средство построения формы в предварительном рисунке. Карандаш часто «вплетается» в живописную ткань самой акварели. Его штрих то утолщается, то утончается до «паутинного», прерывается, чтобы потом вновь возникнуть и подчеркнуть форму. Прав Александр Соколов, говоря об изумительной легкости, свежести и непосредственности, кажущейся импровизационности работ отца, где все оставалось «как бы на виду, не мешая полной законченности всех частей».

И все-таки — «лучшее, что было у Соколова — это чувство цвета»9. На этом основана эмоциональность его произведений. Художник никогда не злоупотреблял той «радужностью колера», по меткому выражению Александра Иванова, которая была свойственна Карлу Брюллову. Живопись Соколова тоньше, сложнее, многограннее, утонченнее. Сама красота колористических решений его портретов представляет эстетическую категорию. Иногда это сдержанные цветовые гаммы, основанные на сближенных благородных тонах, лишь в отдельных местах оживленных яркими цветовыми пятнами, в таких портретах, как С.В.Строгановой, Н.А.Зубовой, П.Г.Демидова, К.В.Нессельроде.

Другие серии портретов основаны на более ярких, а в 1840-е годы даже броских тонах. Это синие, красные, зеленые крупные цветовые пятна. Но и здесь Соколову никогда не изменяет чувство меры. Все гармонично, стройно, благородно.

Многие акварели Соколова дошли до нас в единственном экземпляре, хотя хорошо известно, что художнику часто заказывали несколько повторений одного и того же портрета для подарка друзьям и родственникам. Выставка и каталог позволили соединить вместе подписные экземпляры и авторские повторения, находящиеся ныне в разных музейных собраниях. Таковы три портрета И.Г.Полетики, В.Г.Строганова, великих княжон Марии, Ольги и Александры, великого князя Александра Николаевича с сестрой Марией, А.С.Пушкина и другие. Некоторые из них отличаются степенью законченности, наличием или отсутствием тех или иных аксессуаров, колоритом. Однако Соколов никогда не имитировал сам себя, как это делал бы ремесленник, копируя чужую работу, в каждом из его «повторений» заключена своя индивидуальность.

Детальное изучение эталонных подписных работ П.Ф.Соколова и некоторых акварелей из собрания Государственного музея А.С.Пушкина, не имеющих подписи художника, но традиционно считающихся авторскими повторениями, позволило отвести их из круга работ художника. Исследовательский азарт бывает иногда слишком велик, и трудно устоять перед соблазном и не приписать еще одно, ранее неизвестное произведение не кому-нибудь, а именно П.Ф.Соколову. Должно пройти определенное время, чтобы посмотреть на, казалось бы, эталонные произведения художника другими глазами и с других позиций и аргументировано оспорить его авторство.

Не во всех портретах, где авторство П.Ф.Соколова было отведено, удалось определить имя их истинного автора. Профессионалы и дилетанты копировали его акварели, ему подражали, работали в его манере. Так, например, портрет С.А.Бобринской, многократно публиковавшийся как работа Соколова, в приемах письма резко отличается от его известных работ. Вызывала сомнение и тонкая ломкая бумага желтого цвета, так не похожая на чуть шероховатую фактуру ватмана или гладкого, чуть бархатистого бристольского картона, которыми обычно пользовался художник. Воспроизведение этого портрета в книге А.Н.Веселовского «В.А.Жуковский. Поэзия чувства и сердечного воображения» подтвердило первоначальную догадку. В примечании было указано, что портрет является «копией, сделанной в генваре 1892 года с оригинала, написанного, как говорят, Соколовым в 1822 году». Кроме того, химическая реакция бумаги на сернокислый анилин показала, что она не тряпичного, а древесного происхождения. Акварель на такой бумаге могла быть написана только во второй половине XIX века. Подписной оригинал П.Ф.Соколова находился в альбоме, принадлежавшем графу Григорию Александровичу Строганову, затем его дочери Елене Григорьевне, в первом браке Шереметевой, а впоследствии его внучке Софье Владимировне Шереметевой, в замужестве фон Ден. После революции, эмигрировав в Рим, она сумела увезти семейную реликвию с собой. В 1930-е годы альбом был распродан в Париже отдельными листами, некоторые из которых были приобретены А.А.Поповым, собрание которого унаследовал владелец галереи «Попов и Ко», коллекционер Морис Борюш. Копия же, выполненная в 1892 году, осталась в России. Ее последний владелец граф Александр Андреевич Бобринский, правнук С.А. и А.А. Бобринских, офицер гвардии, был расстрелян в 1919 году на Кавказе. Потомства он не оставил, и акварель оказалась в чужих руках, утратив свою основную ценность семейной реликвии.

В этом же альбоме находились подписные портреты графа А.А.Бобринского, внука императрицы Екатерины II, графа Н.А.Самойлова, приятеля Пушкина Н.А.Муханова (ныне в собрании «Попов и Ко»), И.Г.Полетики, незаконнорожденной дочери графа Г.А.Строганова, его сына барона Г.А.Строганова (местонахождение неизвестно).

Выведение сомнительных произведений из круга работ П.Ф.Соколова является определенным шагом вперед в процессе изучения его творчества. Становится все более очевидным, что только комплексное исследование неподписных, но приписываемых художнику портретов, включающее их искусствоведческое изучение и технологический анализ, даст научную основу для атрибуции. В связи с этим необходимым является создание базы данных, включающей результаты анализов состава бумажных масс картонов и пигментов в эталонных работах П.Ф.Соколова. Первые исследования в этом направлении предприняты кандидатом химических наук В.Н.Ярош.

В процессе работы над каталогом и выставкой были уточнены также старые и предложены некоторые новые иконографические определения. Неоценимую роль сыграли здесь материалы историко-художественной выставки русских портретов, организованной С.П.Дягилевым в 1905 году и проводившейся в Таврическом дворце в С.-Петербурге. На ней экспонировалась 71 работа П.Ф.Соколова. Фотоматериалы таврической выставки находятся в настоящее время в фототеке Государственной Третьяковской галереи. Их изучение позволило, например, восстановить некогда утраченные имена двух девочек в маскарадных костюмах, изображенных на акварели, хранящейся в Музее В.А.Тропинина и долгое время считавшейся портретом великих княжон Ольги и Александры, дочерей императора Николая I.

Было установлено, что на таврической выставке акварель экспонировалась и вошла в каталог (№1931) как изображение сестер Анны и Екатерины Васильчиковых. Портрет находился у младшей из сестер А.А.Васильчиковой, в замужестве Барановой, а впоследствии в семье ее дочери Екатерины Павловны. Именно ее муж граф К.А.Хрептович-Бутенев указан в каталоге выставки как владелец портрета. Его происхождение, иконографическое сходство изображенных с портретами их родителей Алексея Васильевича Васильчикова и Александры Ивановны, рожденной Архаровой, не дают оснований сомневаться в том, что на акварели изображены именно они. Кроме того, таврическую выставку, как известно, неоднократно посещали члены императорской фамилии, в том числе знаток русского портрета великий князь Николай Михайлович, которые, несомненно заметили бы ошибку в атрибуции акварели, если бы она была.

Иконографическое определение портрета неизвестной молодой женщины с зеленым платком было предложено Т.Г.Дмитриевой. Рисунок экспонировался как портрет неизвестной еще на таврической выставке в 1905 году и вошел в ее каталог (№ 1878). Его владельцем в это время был граф Федор Алексеевич Куракин (1842–1914). Изучение родословной князей Куракиных дало основание предположить, что на портрете изображена бабушка владельца Елизавета Борисовна Куракина (1790–1871). Это подтверждается иконографическим сходством с ее живописным портретом работы А.Г.Варнека, находящимся в Орловском музее изобразительных искусств, а также с миниатюрным портретом ее отца князя Бориса Андреевича Голицына работы Э.-А.-Ж. Жерара (ГРМ) и акварельным портретом матери княгини Анна Александровны, рожденной княжны Грузинской, работы В.И.Гау.

Определение портрета неизвестного с заемным письмом из собрания Московского музея-усадьбы Останкино, предложенное В.А.Ракиной, является примером искусствоведческой точности и убедительности. На акварели изображен барон Александр Людвигович Штиглиц, придворный банкир, управляющий Государственным банком. Исследователь подтвердил это не только портретным сходством с другими его изображениями, но и двумя важными деталями. Во-первых, это заемное письмо Ротшильда барону Штиглицу на один миллион фунтов стерлингов, которое изображенный держит в руке. Во-вторых, табличка на стене с датой «24 июня», которая указывает на весьма важное событие в жизни барона. В 1844 году бездетная чета Штиглицов удочерила внебрачную дочь великого князя Михаила Павловича, которая, согласно легенде, была найдена в кустах сирени на их даче в Петровском. Произошло это в конце июня, поэтому фамилию ребенку дали Июнева (Июнина, Юнина, Юньева).

Работа над выставкой и каталогом выявила еще один аспект изучения творческого наследия П.Ф.Соколова. Т.Г.Дмитриевой был составлен аннотированный список портретов, местонахождение которых в настоящее время неизвестно, но воспроизведенных в свое время в специализированных дореволюционных изданиях: «Русские портреты XVIII и XIX столетий», каталог таврической выставки 1905 года, Подробный словарь русских гравированных портретов, изданный Д.А.Ровинским, Словарь русских литографированных портретов В.Я.Адарюкова и Н.А.Обольянинова. Кроме того, в подготовке списка были использованы исторические исследования, мемуары, журналы «Старые годы», «Столица и усадьба».

Впервые были классифицированы и подписи П.Ф.Соколова, манера нанесения которых менялась на протяжении четырех десятилетий. В его ранних рисунках 1810-х годов прослеживается довольно крупная подпись по-русски с характерной заглавной «С» и размашистым росчерком в конце, причем обязательно с инициалом имени. Эта подпись часто вплетается в штриховку фона, составляя часть композиции рисунка. Реже встречается подпись-монограмма «ПС», выполненная все тем же итальянским карандашом и весьма сдержанная в написании букв. Иногда художник датировал портрет, крайне редко указывая на место его создания.

В 1820-е годы в связи с ростом популярности Соколов подписывал акварели только фамилией, чаще всего графитным, реже итальянским карандашом, тушью и пером. Причем, латинизированная подпись нередко варьируется: «Socoloff», «Sokoloff», Socolof, Socolow, Sokolow. Подпись обычно мелкая, хорошо читаемая, без росчерков. Ее тип характерен и для первой половины 1830-х годов. Во второй половине 1830-х годов, сохраняя все особенности написания букв, Соколов делал в конце подписи размашистый росчерк с горизонтальной петлей внизу. В начале 1840-х годов такой ее вариант сохраняется, однако ближе к середине 1840-х годов размеры букв увеличиваются, видимо, соотносимо с большими размерами самих портретов. Все чаще появляется рядом с подписью дата. Художник продолжал пользоваться графитным карандашом, однако ближе к 1847 году возникает новый вариант подписи — алой краской с прокладкой теней.

Все крупные музейные и частные собрания произведений П.Ф.Соколова уникальны. Ведь с каждым портретом связаны не только определенные этапы жизни самого художника и его модели, но и судьба владельцев портрета, и еще — никогда не повторяющаяся история его бытования в семьях, коллекциях вплоть до поступления в музей. Государственный музей А.С.Пушкина впервые на этой выставке полностью показал свое собрание произведений художника. Начало формирования коллекции началось еще до официального открытия музея в 1959 — начале 1960-х годов. За сорок лет, благодаря неутомимой энергии, знаниям и собирательскому азарту таких его сотрудников, как Е.В.Павлова, Н.С.Нечаева, А.З.Крейн сложилась поистине уникальная коллекция произведений П.Ф.Соколова — более сорока портретов. К этому времени уже в основном были сформированы коллекции Государственного Русского музея, Государственной Третьяковской галереи, Государственного Исторического Музея, Всероссийского музея А.С.Пушкина — главных крупных хранилищ произведений мастера.

В собрании московского пушкинского музея представлены все четыре периода творчества П.Ф.Соколова. Ранние рисунки итальянским карандашом 1810-х годов, акварели 1820-х и 1830-х — периода расцвета мастерства художника и поздние произведения 1840-х годов, в которых открылись новые черты и грани его таланта. Основу коллекции, ее стержень составляют акварели 1820–1830-х годов. Объясняется это не только тем, что два эти десятилетия — годы огромной творческой активности художника, но и принципом комплектования коллекции литературного пушкинского музея, ограниченностью ее хронологическими рамками жизни и творчества поэта. Но, может быть, в этом и заключается ее особая оригинальность и неповторимость. В ней немного портретов броских, ярких по колориту и внешне эффектных. Акварели собрания музея Пушкина отличает прежде всего тонкий психологизм и углубленность художника в натуру, виртуозность и разнообразие творческих приемов, не всегда бросающихся в глаза, требующих не поверхностного восприятия, а изучения и анализа. К таким поистине шедеврам относятся портреты жен декабристов М.Н.Волконской и П.Е.Анненковой, Е.П.Полторацкой, урожденной Бакуниной, петербургской красавица С.А.Урусовой, археолога и библиофила А. Д.Черткова, лейб-медика Ф.И.Бартоломея, дипломата и историка барона А.И.Барклая де Толли.

Не на всех портретах из музея Пушкина на Пречистенке есть авторская подпись П.Ф.Соколова. Большинство из них были определены бессменным и бескорыстным консультантом музея искусствоведом Т.В.Буевской, одним из немногих специалистов по творчеству этого непревзойденного мастера.

Многие портреты, и это особенно ценно, музей получил и из семейных собраний, где они бережно хранились, овеянные преданиями и легендами, не одну сотню лет. Так потомком М.И.Голенищева-Кутузова князем Л.Клари-и-Альдринген, живущим в Италии, был подарен портрет дочери великого полководца и близкой знакомой Пушкина Елизаветы Михайловны Хитрово. Акварель, изображающую Марию Николаевну Волконскую с сыном, музей, через неутомимого И.С.Зильберштейна, получил в дар от ее потомка В.Н.Звегинцова, жившего в Париже. Илья Самойлович также привез в Россию из Франции прелестный портрет И.Г.Полетики, очаровательного злейшего врага Пушкина.

Перелистывая пожелтевшие страницы старых протоколов закупочных комиссий, понимаешь, как не просто было приобрести многие портреты этого замечательного мастера, которые для литературного музея были «не профильными». Однако вопреки установкам свыше музей в свое время «отстоял» эскиз женского портрета, выполненный графитным карандашом, — редчайший подготовительный рисунок П.Ф.Соколова. А через пять лет удалось приобрести и саму акварель — портрет молодой женщины в розовой шубке, одну из жемчужин нашей коллекции. Его безусловное иконографическое определение, сделанное Е.В.Павловой, было необыкновенной творческой удачей исследователя. На портрете изображена Ю.П.Соколова, жена художника, сестра Карла и Александра Брюлловых. И таких примеров удачных иконографических атрибуций можно привести немало.

Как уже было сказано, Петр Федорович Соколов явился истинным очевидцем пушкинской эпохи, художником не только как в зеркале отразившим, но и воспевшим ее дух и ее неповторимую эстетику. Без его творчества трудно было бы представить себе во всей полноте и великолепии галерею современников поэта и его близкого окружения. И в связи с этим особую ценность коллекции составляет ее иконографическая значимость. Помимо уже названных, это портреты поэта Д.В.Веневитинова, О.С.Одоевской, жены писателя, знакомого Пушкина С.С.Хлюстина, той же печально известной И.Г.Полетики, государственного деятеля графа Д.Н.Блудова, великого князя Александра Николаевича с сестрой Марией, П.А.Нащокина, шефа жандармов Л.В.Дубельта, А.Д.Черткова, известного в Москве своей благотворительностью и милосердием, С.Г.Чернышевой, сестры декабриста Захара Чернышева…

Известный искусствовед Н.Н.Врангель писал в работе «Миниатюра в России», что в своем творчестве «Петр Соколов порвал со старыми заветами и воскресил красоту. Сотни исполненных им акварельных портретов написаны со свободной непринужденностью. Ловкое мастерство их исполнения нравилось даже людям Николаевской эпохи»10. Петра Федоровича Соколова мы теперь по праву называем реформатором русского акварельного портрета первой половины XIX века. Он действительно достиг в творчестве своем высочайшего мастерства, создав новый, полный человечности и всегда поражающий индивидуальностью русский тип акварельного портрета. При жизни художника его произведений почти не знали за границей, однако избранный им путь настолько полно показал всю стилистическую эволюцию от романтизма к бидермейеру, что его искусство можно назвать даже в большей степени «европейским», чем О.Кипренского и К.Брюллова, уже в то время хорошо знакомых парижскому зрителю. «Известностью и успехом, — писал в воспоминаниях сын художника П.П.Соколов, — он был обязан своему дарованию и добросовестному труду, без шарлатанства и рекламы»11.

 

1 Чижова И.Б. Блистательный Петербург в акварелях П.Ф.Соколова. СПб., 1999.

2 Соколов П.П. Воспоминания / Ред., вступ. ст. и примеч. Э. Голлербаха. Л., 1930. С.49.

3 Смирнова-Россет А.А. Дневник. Воспоминания. М., 1989. С.289.

4 Соколов П.П. Указ. соч. С. 69.

5 Турчин В.С. Портретист Петр Соколов // Петр Федорович Соколов. 1791–1848. Русский камерный портрет. М., 2003. С.8.

6 Соколов А.П. Петр Федорович Соколов. Основатель портретной акварельной живописи в России // Русская старина. 1882, март. С.638.

7 Там же

8 Там же.

9 Сидоров А.А. Рисунок старых мастеров. М., 1956. С.338.

10 Цит. по: Петр Федорович Соколов. 1791–1848. Русский камерный портрет. М., 2003. С.12.

11 Там же. С.6.


http://www.nasledie-rus.ru/podshivka/6804.php