Юстицкий Валентин Михайлович

 

Yustitsky Valentin

 

(1892 - 1951)

 

 

По окончании Пажеского корпуса поступил в художественную школу Гольдблата. В 1913 – 1914 годах брал уроки в частной академии Бланшара в Париже. Участник выставок с 1915 года (Товарищество художников, «Салон Единорога», «Северное общество художников», «Магазин»). В 1918 году был направлен наркомом просвещения Луначарским в Саратов, чтобы «создавать пролетарское искусство». Возглавлял студию живописи и рисунка при местном Пролеткульте, был профессором Свободных государственных художественных мастерских.

 

 

Увлёкшись «динамической архитектурой», участвовал в конкурсе по проектированию подвижного памятника Жертвам Революции, мечтал о сооружении движущегося моста через Волгу.

 

С 1929 года Юстицкий – член группы «13». С 1936 года жил в Москве, иллюстрируя книги французских писателей для издательства «Academia». В 1937 году был арестован и приговорён за «антисоветскую агитацию и пропаганду» к 9 годам исправительно-трудовых лагерей.

 

После освобождения в 1946 году вернулся в Саратов, где недолгое время руководил изостудией на заводе. Был уволен по инициативе саратовских художников как «идеологический диверсант» и «неблагонадёжный», после чего ученики покинули студию в знак солидарности с мастером. Работы художника находятся во многих музеях, в том числе в Каракалпакском ГМИ им.И.В.Савицкого. Обладатель наибольшего количества произведений Юстицкого – Саратовский ГХМ имени А.Н. Радищева. В 2004 году этому музею была передана в дар картина Юстицкого «Печальная муза», выкупленная в Париже руководителем всемирно известного ансамбля «Виртуозы Москвы» Владимиром Спиваковым.

___________________________

 

Валентин Михайлович Юстицкий — забытый художник 20 века; противоестественное это сочетание, к сожалению, не только к нему может быть отнесено. Совсем недавно возникло из небытия имя, но еще почти не обросло материальностью. Известна малая часть обширного наследия: кое-что из графики, экспонированной в 1929 году на выставке группы "Тринадцать", подборка работ, показанная в Москве на юбилейной (к столетию) выставке Саратовского художественного музея имени А. Н. Радищева. Поскольку творческая жизнь Юстицкого была в значительной мере связана с Саратовом, музей обладает самой большой коллекцией его работ, как живописных, так и графических. Именно здесь в 1987 году была устроена персональная экспозиция произведений художника (вторая — после саратовской же персональной 1923 года), здесь серьезно изучается его искусство. Вероятно, рано или поздно результаты исследований будут опубликованы; тогда этот материал войдет в обиход искусствоведческой науки, а Юстицкий, надо надеяться, появится в истории советского искусства "в натуральную величину".

 

Пока что известно немногое. Петербуржец; окончил Пажеский корпус, потом учился в Вильно, в частной студии Я. С. Гольдблата и у академика Трутнева, наконец, в парижской частной академии Бланшара — тогда же побывал в Вене и Берлине (1911 — 14). Нормальное образование русского художника 1910-х годов и нормальный для времени результат: левая ориентация. Минуя умеренный кубизм, Юстицкий сразу обращается к беспредметным опытам; по возвращении в Москву участвует в футуристической выставке "Магазин" (1916). В фондах Саратовского музея хранятся выполненные им супрематические и конструктивистские композиции — активные в цвете и фактуре, использующие сам грунт как красочную плоскость. Встречаются и коллажи — например, "Живописная цветоконструкция с проволокой": по черному, неоднородному по блеску фону острием до грунта процарапана композиция, а поверх по диагонали натянута медная спираль. Экспрессия, пространственная напряженность — перед нами явно романтический вариант беспредметного творчества. Романтическая приподнятость неизменно будет отличать искусство Юстицкого, в каких бы формах оно ни осуществлялось.

 

Формы же бывали самыми разными. Возможно, недостаточность нашего знания о художнике заставляет предполагать стилистические скачки там, где в действительности могла иметь место постепенная эволюция: ведь многие вещи не датированы, последовательность этапов не выявлена. Неясно, например, хронологическое соотношение беспредметных вещей с работами, условно говоря, примитивистского плана. Некоторые из них — принадлежащие Саратовскому музею — имеют дату: "Анжелюс" (1921), "Молочница" (1923). Статуарная монументальность женской фигуры в "Анжелюсе", отдаленно адресуя к одноименному полотну Ф. Мил — ле, — одновременно в поэтике русского неопримитивизма, индивидуально интерпретированного. Еще более в этой поэтике — ранние акварели на евангельские сюжеты, образовавшие цикл "Рыбаки" (1916), тоже из Саратова. Островыразительны идолоподобные персонажи на красном фоне, окруженные рыбами (рыба — символ Христа). Условно женская фигура с пятнышками слез на щеке и рыбой на коленях — оплакивающая сына Богоматерь; две условно мужские фигуры с сетью и рыбой над головами — апостолы-рыбаки. Нам неизвестно, что экспонировал художник на выставке картин художников-фантастов 1915 года: вряд ли супрематические композиции; но одновременно он участвовал в выставках "Футуристический лубок" и "Рельеф". Во всяком случае характерно свидетельство ученицы Юстицкого по Саратовской художественной студии Пролеткульта: студийцы параллельно осваивали беспредметничество и примитивизм.

 

Юстицкий попал в Саратов в 1918 году — и задержался там до 1935-го, преподавая сначала в студии Пролеткульта, а затем в Государственном художественном институте. Культурным расцветом начала двадцатых годов город во многом обязан его энергии, его разносторонним и неожиданным талантам. Например, таланту "театрального человека" — организатора, режиссера, декоратора, костюмера, даже композитора, дирижера и руководителя оркестра. В 1921 году, по его инициативе, создан синтетический театр "ПОЭХМА" — с элементами цирка, эстрады, музыки, с постоянными выставками в фойе. Юстицкий ставит там "Паровозную обедню" В.Каменского, "Карла Моора" по Ф.Шиллеру, сочиняет авангардные симфонии ("Утро большого города", "Паровозная") и дирижирует их исполнением. Он расписывает стены в клубе Пролеткульта, оформляет город к праздникам, работает над проектом подвижного памятника Жертвам революции. Вместе с друзьями — Н.Симоном, К.Поляковым, Д.Загоскиным — Юстицкий создает Общество художников нового искусства (ОХНИС). Современникам запомнилась его щедрость на идеи; студенты вспоминали увлеченного педагога, неизменно доброжелательного и терпимого к чужим творческим концепциям.

 

Что же до концепций собственных, то они не были неизменными. В работах конца 1920-30-х годов перед нами несколько иной Юстицкий: генетическая связь с прежним лишь в сочиненности композиций, в романтизированной интонации, сообщающей некий высокий культурный ореол обыденным, казалось бы, сценам. Стилизованы одежды и даже, пожалуй, этнические типы "Охотников" (1929, гуашь). Странно монументальны, несоразмерны в пропорциях фигуры людей в гуашных и акварельных листах, близких по композиционному строю (три-четыре или более персонажей в кругу либо за столом) и изображающих то карточную игру, то хоровод, то трапезу (в центральной женской фигуре отзывается пластический мотив "Анжелюса"); нарочито вневременны их одеяния. Ощутима тайна в картине "Рыбаки" (1934) с ее сумрачным мерцанием цвета; герои могут показаться контрабандистами или свидетелями чуда — только не людьми мирного промысла. Точно так же гуашь "Две женщины с белым конем" заставляет предполагать в статуарности силуэтов, означенных свободным течением водяной краски, некий ускользающий сюжет, — быть может, сакральный? Впрочем, лошади (неправдоподобно длинношеие и длинноногие), всадники, скачки — постоянная тема Юстицкого, она проходит через обширный ряд перовых рисунков, холстов и акварелей.

 

Именно "Скачки" (три рисунка) представляли художника на первой выставке группы "Тринадцать" в 1929 году. Его союз с "Тринадцатью" был эпизодическим (сказались саратовские связи идеологов группы), но все же не вполне случайным. Юстицкий ценил возможности импровизационного рисования (сделавшегося краеугольным камнем групповой программы); его рисунки тушью спонтанно-безошибочны, а гуаши и акварели свободой открытого жеста подчас напоминают эскизы. Но натурный принцип работы, также прокламировавшийся в заявлениях "13-ти", оставался ему в значительной мере чужд: его стихией было воображение, художественная фантазия, — правда, в тридцатые годы это ставило художника в обособленную ситуацию. Быть может, отчасти потребность в натурной опоре (отразившаяся в ряде живописных и графических пейзажей этих лет) как-то совместилась с единственной попыткой коллективного утверждения.

 

В 1936 году Юстицкий покидает Саратов. В Москве его ждет работа книжного иллюстратора по заказам издательства "Academia" — здесь кстати "сочинительский" дар. Сделаны рисунки к произведениям В.Маяковского, Э.Золя, Г.Флобера, А.Франса, М.Пруста. Но меньше чем через год следует арест, а затем десять лет в лагере, выключенных из жизни. Только после войны, в 1946-м художник вновь возвращается в Саратов. Начинается последний этап его творческой биографии — всего пять лет.

 

Картины этого периода поразительны не только на фоне общетипической продукции искусства тех лет. Малоформатные, они отличаются предельной живописной свободой, гармонией звучного колорита, открытостью фактуры. На них возникают старинные замки на фоне пейзажного кружева, дамы в изысканных одеяниях и мужчины в цилиндрах, исполинские лошади и выгибающие спины борзые собаки. Перед нами своего рода живописные иллюстрации — "Выезд Дон Кихота в Саламанку", "Бал поэтов", "У царицы Савской" (обе — по А.Франсу; последняя в собрании Брянского художественного музея); иногда они впрямую относятся к конкретному произведению, иногда — к "воздуху" литературы, запечатлевшей ушедшее время. Движется кавалькада, огромные всадники на огромных конях, и рядом крошечная — из иного измерения — женская фигура, воздевшая руки в мольбе: есть в этом ощущение некоей волшебной сказки, пренебрегающей истинным масштабом вещей, и одновременно ощущение полноты — жизни и живописи. Даже отдельно взятые поздние работы обеспечивают Юстицкому достойное место в истории искусства. В целом же его незаурядное творчество давно нуждается в зрителе.

 

Г.Ельшевская

Сто памятных дат. Художественный календарь на 1992 год. М.: Советский художник, 1991.

 

http://www.art-100.ru/text.php?id_texts=3550

_______________________________

 

С именем Валентина Юстицкого связана практически вся моя жизнь, не только именно творческая – в период осмысления художнического предназначения и творческих поисков, но именно жизнь во всей полноте житийности. Дед мой – художник Борис Бобров - был учеником Юстицкого и Петра Саввича Уткина. Но если при определенном пиетете в отношении ученика к учителю от общения с Уткиным у нас сохранилась лишь его фотография, причем – довольно известная, то вот от сотворчества с Юстицким, у которого мой дед в юности многое в собственном искусстве почерпнул, осталось больше. Отношения учителя – Валентина Михайловича и моего молодого деда складывались самым радужным образом: они, подружившись, обменивались работами. Потом – арест Юстицкого и заточение его в ГУЛАГе. 

 

Я не застал деда, но бабушка, воспитывавшая меня с рождения, также была ученицей Валентина Михайловича. Она, к сожалению, не оставила мемуаров, хотя ее очень убеждала это сделать ныне покойная искусствовед Радищевского музея Аллочка Лучкина, сама умершая молодой после операции. Вот один из рассказов бабушки – художника-педагога первой школы РУЖД Антонины Петровны Бобровой: «Время было голодное. Пошли мы из училища практически напротив – по диагонали в столовку, чтобы по талонам взять горячий морковный чай. Сидим – отогреваемся. На улице мороз. Причем тушь, краски – все замерзло, и писать было просто невозможно. Тут распахивается дверь, и в клубах морозного пара в распахнутой шубе предстает наш педагог Юстицкий с сакраментальной фразой: «Может, вам сюда мольберты принести?». А вот в другой раз приходим поутру в студию, а Юстицкий собирает и ведет нас – показать, что он ночью сотворил. Диву даемся: он выкрасил красной краской с дореволюционных пор стоявшую Венеру Милосскую. Говорит: «Теперь я – автор Венеры!».

 

В принципе Юстицкого как реабилитированного у нас в советское время никто так открыто не запрещал. Да и не был тот диссидентом, а сидел оклеветанный совершенно облыжно. Но – перестраховывались. В перестройку в Москве вышел альбом огромного формата «Авангард, остановленный на бегу». Юстицкий занял в нем достойнейшее место, что увеличило его рейтинг. В Саратове выходил скромный музейный каталог по итогам выставки «Валентин Михайлович Юстицкий. Живопись. Графика. СГХМ имени А.Н.Радищева. Саратов». В «Волге» публиковались гулаговские письма художника. Материалы эти сейчас доступны исключительно дотошным. Тогда как новый альбом-монография благодаря финансированию саратовского коллекционера А.С.Морозова пока при тысячном тираже общедоступен – ведь его стоимость в музейных ларьках всего сто девяносто девять рублей.

 

Понятно, что раз у меня дома полно графики Юстицкого, то я как художник, воспитанный в довольно свободной по взглядам семье, просто не мог не впитать его творчество. Как впитал затем творчество Романа Мерцлина, Юрия Сурина. У саратовцев графика Юстицкого есть. Видел я ее у моего крестного – художественного редактора Приволжского книжного издательства Валентина Иванова. Ряд работ, приведенный в нынешнем альбоме, принадлежат Тамаре Гродсковой. В ссылке на поступление под одной графикой значится: приобретение у Елены Рождественской – владелицы «Белой» арт-галереи. Маловероятно, что эта юристка каким-либо образом была сызмальства связана с саратовской художественной средой. Другое дело, что состоятельная Елена Владимировна могла перепродать работу, оказавшуюся недавно (галерее пара лет) в ее собственности.

 

Сейчас иностранцы и москвичи гоняются не столь даже за антиквариатом, но за русским авангардом. Юстицкий в этом плане – фигура первостатейная. Судите сами.

 

Родился он в Петербурге в семье присяжного поверенного Михаила Антоновича и Марии Феофановны Юстицких. Их дети получили достойное образование. Будущий мастер авангарда окончил Пажеский корпус. Увлекшись живописью, учился в студии Гольдблата в Петербурге, а затем в Вильно в школе живописи и рисования Трутнева. В 1913-1914 годах жил в Париже, где брал уроки рисования и скульптуры. Вероятно, к этому периоду относится картина, купленная российской музыкальной звездой Спиваковым у потомков русских эмигрантов под Парижем и переданная затем торжественно в Радищевский музей. Эта работа с условным названием «Печальная муза», проходящая в настоящем альбоме под номером 11, отнесена к 1930-м годам, что кажется мне ошибкой.

 

Москва экспериментирует в духе кубизма и конструктивизма. Как недавно стало известно, один богатейший столичный коллекционер приобрел конструктивистскую абстракцию Юстицкого того периода.

 

В 1917-1918 годах авангардист Юстицкий редактировал газету «Борьба» на Брянском фронте. Вероятно, его знал либо по Питеру с Москвой, либо даже по Парижу ленинский нарком Анатолий Луначарский. В 1918-м он назначил Юстицкого профессором, с тем чтобы командировать в Саратов для искоренения буржуазных пережитков в искусстве.

 

Все это и масса другого интересного – в новой книге. Арестован Юстицкий был в марте 1937 года в Москве и полгода сидел в Бутырке. Затем специальной коллегией Московского городского суда за антисоветскую агитацию и пропаганду был приговорен к 9 годам и 6 месяцам по статье 58 и 5 годам поражения в правах. Срок отбывал в лагерях особого режима в Карелии и Архангельской области.

 

В альбоме дана статья о жизни Юстицкого бывшей сотрудницы Радищевского музея, живущей сейчас в Подмосковье Альбины Трофимовны Симоновой. Приведены отрывки из лагерных писем мастера. Вот что он писал ученице Г.А.Анисимовой в Москву: «Ты все время пишешь о том, как я живу? Коротко. Лес, опять лес и опять лес. Тяжелая, непосильная работа, нормы… Прихожу усталый и сплю до утра. Вообще, о моей жизни ты не можешь иметь представления, так как никакая фантазия тебе этого не дополнит …» Удивительно – как эти и подобные им строки миновали цензуру?! Читать их – а они занимают много места в книге – очень тяжелый труд, сравнимый с чтением Солженицына либо Шаламова.

 

А вот на задней странице обложки приведена другая – жизнеутверждающая запись художника: «…Мое счастье и мое несчастье в том, что я сумел пронести через свои почти пятьдесят лет детскую, порывистую веру в лучшее человека…».

 

Борис Глубоков

_____________________________

 

Одну из самых ярких и заметных ролей в художественной жизни Саратова двадцатых годов играл Валентин Михайлович Юстицкий - человек необычайно одаренный, артистичный, страстно увлеченный проблемами нового современного искусства. Свои первые профессиональные навыки он получил в Вильно, в художественной школе Я.С. Гольдблата, затем брал частные уроки скульптуры в Париже. Активный участник выставок Московского товарищества художников, футуристических экспозиций "Магазина", салона "Единорог", очень восприимчивый по натуре, Юстицкий прошел через увлечение примитивизмом, кубизмом, футуризмом, символизмом. В 1918 году нарком просвещения А.В. Луначарский направил его в Саратов "создавать пролетарское искусство". Художник возглавил студию живописи и рисунка при Саратовском Пролеткульте, а чуть позже стал профессором Свободных государственных художественных мастерских. Яркий представитель авангардного искусства, он проявляет наибольшую творческую активность в первые послереволюционные годы. Это было время напряженных исканий художника, когда он увлекается романтической идеей "динамической архитектуры", приведшей его вслед за Татлиным к созданию проекта подвижного памятника Жертвам Революции, мечтает о сооружении движущегося моста через Волгу. В Саратове Юстицкий неизменно оказывался в самом центре всех значимых художественных затей и событий. Человек большой изобретательности и энергии, он организовывает в Саратове театр "ПОЭХМА", задуманный как арена поиска новых зрелищных форм, пародировавший зачастую традиционные театральные формы; создает в футуристический "шумовой оркестр". Напряженные эксперименты художника тех лет шли в русле широкого диапазона исканий русского авангарда конца 1910-х - начала 1920-х годов. Пришедший путь от предметности к конструкциям, он вернулся к обновленной изобразительности, обогащенной опытом формальных экспериментов. У художника обостряется интерес к собственно живописи, к изобразительным ее возможностям, к ее ритмическому строю. Стремление обрести новую стилистику, найти вполне современные средства выразительности, придать композиции особую весомость, а образам некую вневременную эпичность наглядно читаются в двух очень значительных полотнах мастера начала 1920-х годов - "Анжелюс" и "Молочнице". Написанная в 1923 году работа "Молочница" отличается законченностью. При создании образа художник действовал методом художественного обобщения, при котором все компоненты подчинены строгой системе соотношений. Основу композиции составляет женская фигура, едва выступающая на густом коричневом фоне. Женщина держит руки над сосудом с молоком. Гармония строится на линейно - ритмических и пространственных контрастах. Юстицкий выдвигает изображение вперед, увеличивая объемность и весомость отдельных форм. Материальной осязаемостью наполнено лицо, преувеличены в размерах кисти рук, поднятых в почти молитвенном жесте. Движение наполняется значительностью торжественного ритуала, а сам сосуд наделен символическим смыслом "чаши жизни". Образный строй картины снимает иллюзию жанровости. Далеко уходя от бытовой конкретики, Юстицкий акцентирует значительность жеста, затормаживает динамику, как бы приостанавливая на миг действие, придавая образу молочницы не свойственную ему торжественность. Жанровая повествовательная конкретность переведена в символико-ассоциативный план. Смысловое содержание этого полотна гораздо выше самого сюжета. "Молочница" написана лаконично и строго, в сдержанной, почти монохромной гамме. Цвет неотрывен от мощно построенной формы. Ритм работы замедленный, тяжелый. Насыщенность приглушенного цвета, выразительность живописной фактуры тоже работают на художественный образ, подчеркивая конструктивно-пластическую основу. С неподвижной экспрессией фигуры соединилось монументальное тяготение цветового композиционного строя полотна...

 

Дорогина Е.А.

http://school-collection.lyceum62.ru/ecor/storage/7710228f-3297-4264-a7c4-446c485af3a7/Justickii.Molochnica-opis.htm

___________________________

 

Вольнодумец из Пажеского корпуса

Есть великие люди в отечественной культуре, которых благословенная судьба Саратова привлекла и на какое-то время хранила под своей сенью. Один из них – Валентин Юстицкий.  122 года назад он родился в Санкт-Петербурге в семье потомственного юриста. Окончил Пажеский корпус и уехал в Вильно, где учился в художественной школе. В 1913–1914 годы брал частные уроки по скульптуре в Париже. С 1915-го стал активно участвовать в выставках Московского товарищества художников, в салоне «Единорог», футуристических экспозициях «Магазина». Революционной волной его метнуло в Саратов: в 1918-м молодого Юстицкого нарком просвещения Луначарский отправляет на Волгу, «создавать пролетарское искусство». Здесь Валентин Михайлович возглавил студию живописи и рисунка при саратовском Пролеткульте.

В начале 1920-х Юстицкий был вдохновителем «динамической архитектуры», организовал «шумовой оркестр, театр «ПОЭХМА», в праздничные дни оформлял улицы города, писал декорации к спектаклям, оформлял каталоги саратовских выставок.

В 1937 году художник был репрессирован. Мастера приговорили к 10 годам лишения свободы. Отбывал срок в страшных лагерях Северлага – в Карелии, Архангельской области. Был освобожден осенью 1947 года. Вернулся в Саратов тяжело больным. Четыре года после лагерей, которые этому выдающемуся мастеру отвела судьба, он писал картины на мифологические темы, вечные темы добра и зла, но в них доминировал черный цвет.

Одно из последних поступлений работ Юстицкого в Радищевский музей – бесценный дар скрипача и дирижера Владимира Спивакова. Он передал женский портрет кисти Валентина Михайловича под названием «Печальная муза». В фондах музея хранится значительное собрание произведений художника.

 

Саратовская областная газета

http://gazeta64.ru/saratovskaya-oblast/1142-segodnya-v-azbuke-regionalnoj-kultury--bukva-yu-4-foto