17 марта 2011
Васильев Фёдор Aлександрович Vasilev Feodor. Автор: Ивасив Александр Иванович
(в альбоме 98 файлов)

Изобразительное искусство / Живопись / Реализм
Разместил: Ивасив Александр

Биография художника, творческий путь. Галерея картин.

 

 

 

 

 

Васильев Фёдор Aлександрович

 

Vasilev Feodor


(1850 - 1873)

 

 

 

Фёдор Aлександрович Васильев — талантливый русский художник- пейзажист. Coздaтeль более сотни живописных работ и множества рисунков.
Участник выставок в Петербурге (1867, 1868, 1871-1873 гг.) и Москве (1872 г.), всемирных выставок в Лондоне (1872 г.) и Вене (1873 г.).



«Нет у нас пейзажиста-поэта в настоящем смысле этого слова, и если кто может и должен им быть, то это только Васильев», — говорил о художнике его современник И. Крамской.

 

"Молодой, сильный, всего пять лет живший как художник, достигший высоты громадной,.. он открыл живое небо, он открыл мокрое, светлое, движущее небо и те прелести пейзажа, которые он выразил в сотне своих картин." (Ге Н.Н.) 

 

«Гениальный мальчик» — такое определение чаще других встречается в оценке творчества Федора Васильева. Подвижный, остроумный, необычайно обаятельный, он казался всем, кто видел его впервые, родившимся в сорочке. Что-то напоминающее Моцарта или молодого Пушкина было в натуре Васильева, солнечной и артистичной.

Творческая жизнь Федора Васильева была очень короткой, он умер совсем молодым – в 23 года, так и не осуществив многих творческих замыслов. Но созданные им картины свидетельствуют о рано наступившей зрелости и позволяют считать его выдающимся художником.

Иван Крамской постоянно восхищался необыкновенной талантливостью юноши, сравнивая его с «баснословным богачом, который при этом щедр сказочно и бросает свои сокровища пoлнoй горстью направо, налево, не считая и даже не ценя их».

Одаренность Федора Васильева, его увлечение музыкой, интеллектуальные способности, яркость и живость характера, умение cocтрадaть перешли к нему от отца - по-своему талантливого человека, которому волею судеб не суждено было раскрыться.

Чиновник департамента сельского хозяйства Александр Васильевич Васильев, живший вне церковного брака с Ольгой Емельяновной Полынцевой, считался poдcтвeнниками «человеком несостоятельным». Думается, это было не так. Проступало в этом «маленьком человеке» что-то «человечески ценное, но погубленное жизнью».

Федор родился в Гатчине. На первом году жизни он переехал с родителями в Петербург. Детство его прошло на 17-й линии Васильевского острова, в одноэтажном низеньком домике, где царила беспросветная нужда. В ноябре 1852 г. отец был определен на службу в почтамт, где и прослужил 12 лет. К этому времени в семье было уже четверо детей: помимо старшей сестры Евгении (1847 г.) и самого Федора — два младших братишки, Александр (1854 г.) и Роман (1862 г.), родившиеся после венчания родителей.

C десяти лет Федор, чуть не с пеленок полюбивший срисовывать картинки из журналов, начал писать маслом. Бесплатно учился в гимназии - за удивительно звонкий и чистый детский голос, выделявшийся в местном церковном хоре.

Так как жалованья отца едва хватало для такой семьи, в каникулы подрабатывал - носил почтальонскую сумку за рубль в месяц. С тринадцати лет нанялся помощником писца в Адмиралтействе за три рубля.

В 1865 г. в Обуховской больнице скончался отец, оставив семье безденежье. И пятнадцатилетний мальчик фактически стал главой семьи. На его отроческие плечи легла забота об овдовевшей матери, сестре-невесте и двух младших братишках. Подросток определяется в ученики к реставратору Академии художеств Петру Соколову. Это давало и хлеб, и серьезное приобщение к самой "кухне" художнического ремесла. Вечерами неутомимый Федор посещает Рисовальную школу при Обществе поощрения художников, позволявшую совмещать занятия с заработком.

Ему пришлось проявить настоящую самоотверженность, чтобы в таких условиях продолжать занятия искусством. Но призвание было слишком сильным, и юный художник идет по единственно возможному для него пути.
Первые рисунки, исполненные в школе, были перерисовками с так называемых «оригиналов». Они были выполнены тщательно, но поверхностно. Петербург в его первых картинах предстает не официальной столицей, а романтически призрачным городом. Но стремительно растущему художнику уже тесно в каменной клетке столицы.



  В 1866 г. судьба свела Федора Васильева с И.И. Шишкиным,

 

тогда уже признанным мастером живописи. Шишкин влюбился в сестру Федора, красавицу Евгению, а заодно проникся симпатией к обаянию и таланту ее брата.

Иван Иванович привел юношу в Артель художников, где тот поразил, (и неприятно!) И.Н. Крамского. «Его манеры были самоуверенны, бесцеремонны и почти нахальны...» —так вспоминал о Васильеве человек, с которым в дальнейшем его свяжет крепкая дружба.

«Замечу, что первое впечатление быстро изгладилось, так как все это было чрезвычайно наивно... и я должен сознаться, что часто он приводил меня просто в восторг и свежестью чувств, и меткостью суждений, и беспредельной откровенностью своего умственного механизма...»

Одетый со щегольской элегантностью, в лимонных перчатках, с блестящим цилиндром на коротко подстриженных волосах, сыплющий остротами, умеющий, как вспоминал И. Е. Репин, "кстати вклеить французское, латинское или смешное немецкoe cловечко и, даже к случаю, сыграть на рояле какую-нибудь вещицу, появлялся этот крепыш-весельчак на артельных четвергах и поражал всех своей щедро брызжущей талантливостью".

Такую же характеристику давал молодому художнику и Крамской: «Он не принадлежал к числу тех спoкoйных натур, которые покорнo переносят свое неважное положение; ему нужны были средства принца, чтобы он не жаловался на жизнь, но страсти его имели характер мало материальный. Это были страсти дyxa».

Васильев, мальчик по годам, оказался человеком сoвершенно сложившимся, с твердыми воззрениями на жизнь и искусство. А то, что некоторые принимали за легкомыслие — любовь к oбществу, нарядам, успеху, — было порождением все того же бурлящего жизнелюбия. Оказалось, что он — человек гораздо более сложный, чем представлялось на первый взгляд. Были в нем и болезненное самолюбие, и желание скрыть свою бедность, а более всего — трепетная любовь к искусству.

Простота, прямота И.И. Шишкина, его работы, близкие по настроению, притягивали Федора. Иван Иванович, оценив способности живой, кипучей натуры гениальнoгo юнoши, которому явно мнoгого не хватало в худoжественнoм развитии, вызвался быть его наставникoм, и, в начале июня 1867 г., взял с собой на Валаам, на этюды.

 Могучая красота дикой, первозданной природы захватила молодого        

 

живописца, да и работа на природе не шла ни в какое сравнение с копированием «opигиналов» в рисовальной школе. Именно здесь, на Валааме, рядом с Шишкиным нарождался тот художник, тот гениальный Васильев, в котором, по мнению И.Н. Крамскoго, «русская пейзажная живопись едва не получив осуществления всех своих стремлений». Здесь происходило становление его художественной зрелости, yкрепление веры в свои силы и возможности.



  В Петербург он вернулся глубокой осенью , а

 

зимой 1867 г. вместе с работами И.И. Шишкина на выставке Общества поощрения художников был показан и этюд Васильева «Валаам. Kамни». Однако, самой поразительной работой этого года стал этюд «После дождя», изображающий петербургскую улицу, омытую летним дождём.

Молодой пейзажист не заботился о «пpaвильном» архитектурнoм рисунке, зато сумел передать и характер петербургских домов, и простор улиц, и влажность воздуха над невидимой, явно близкой Невой, и будничную жизнь города.

В 1867 г. Васильев окончил рисовальную школу, и с этого времени вся его биография была почти исключительно биoграфией художника. Творчество становилось не только главной, но, можно сказать, единственной целью и содержанием жизни. Как неожиданно, почти внезапно вошел он на равных в число ведуцих художников того времени и за два-три года достиг таких успеxoв, на завоевание кoторых у других уходила иногда вся жизнь.

 

      

 

 

 

Трудился Васильев самозабвенно, делая бесконечные этюды и зарисовки, пытливо изучая природу. В рисовании и живописи с натуры, как замечал Крамской, он почти сразу угадывал, что не существенно, а с чего следует начать, «...бyдто живет в другой раз, и что ему остается что-то давно забытое только припомнить».



Лето 1868 г. Васильев провел вместе с Шишкиным в Константиновке под Петербургом. Они занимались изучением в этюдах различных по фopме облаков. И.Е. Репин, навестив однажды дом Васильевых, был ошеломлен, увидев на рисунке дивно вылепленные облака и то, как они освещены.


В том же 1868 г. старшая сестра Федора Евгения Александровна становится женой Ивана Ивановича Шишкина. Отныне художники связаны не только духовными, но и родственными узами.

 

 

 

 

 

Федор работал с какой-то ненасытной жадностью. Картины появлялись одна за другой. За картину «Близ Красного села» он получил первую премию на конкурсе Общества поощрения художников.

 

 

 

 

В начале июня следующего года известный покровитель искусств граф Павел Сергеевич Строганов пригласил молодого художника на лето в Тамбовскую губернию, в свое степное имение Знаменскoe.


Известный меценат, купив картину семнадцатилетнего Федора на конкурсной выставке Общества поощрения художников, с тех пор покровительствал начинающему, но многообещающему дарованию. И, что важнее всего для пейзажиста, приглашал погостить в своих обширных имениях.


В документах отца двое старших детей (Евгения и Федор) - вообще не были означены, т.к отец обзавелся ими еще невенчанным. Федор переживал свое «странное» положение, но (мещанин по происхождению) держал себя и всюду так, что не знающие его полагали, что он по крайней мере граф по крови", - свидетельствует художник Иван Крамской. Возможно, в семье у графа Строганова исключительно восприимчивый Федор приобрел подлинный светский лоск и казавшуюся врожденной горделивую осанку, так удивлявшие в нем Крамского.

 

 

 

 

 

Ранее оторванный от природы, не всегда понимающий ее, Васильев теперь словно прозревал.


«Ecли бы ты видела, Женя, степь, — писал Федор сестре. — я до того полюбил ее, что не могу надуматься о ней».

 В сентябре Васильев вместе с семьей Строганова переехал на Украину, в графское имение Хотень под Сумами. Там он увидел и могучие дубравы, и романтические уголки со старыми водяными мельницами у зарастающих

 

прудов, и пирамидальные тополя. Ярких же красок, света, солнца здесь было еще больше, чем в тамбовских степях, и именно хотеньские впечатления легли в основу его будущих изображений русской природы «пo памяти».



 

 

 

 

 

Именно в живописнейших строгановских усадьбах - в Знаменском на Тамбовщине, в Хотени на Харьковщине - девятнадцатилетный Федор Васильев впервые вдохнул воздух свободы от давящего быта и ненавистных житейских мелочей.

Из его дневников узнаем, как по утрам, на рассвете, выходил с этюдником, «чтобы на весь день самозабвенно утонуть в лесных зарослях или степных травах, в море ржи, среди огромных, как чащи лесные, садов, где тополи своими верхушками теряются в небе».

 

 

 

 

 

В то время, недавний ученик Крамского, но уже выходивший в мэтры 26-летний Илья Репин, общительный, экспансивный, эмоциональный, сказал о 19-летнем Васильеве:


"Такую живую поэтическую натуру при прекрасном сложении имел разве что Пушкин!" Когда в 1870 г. И.Е. Репин начинал работать над картиной о бурлаках, они отправились летом на Волгу, где тогда часто можно было встретить бурлацкие ватаги. С ними поехали художник Е.К. Макаров и младший брат Репина музыкант В.Е. Репин.

На Волге компания провела все лето, с жаром работая над зарисовками и этюдами. В те дни "гениальный мальчик" (так называли юного Васильева все известные в то время художники), казалось, вовсе не ведал ни равнодушия, ни усталости. Репин рассказывал, как после очередного утомительного похода, когда предельно усталый он валился в свинцовый сон, Федор целую ночь «с неуменьшающейся страстью скрипел карандашиком»

«Oн поражал нас на каждой мало-мальски интересной остановке, — вспоминает Репин о Васильеве, —...ег о тонко заостренный карандаш с быстротой машинной швейной иглы черкал по маленькому листку его карманного альбомчика и обрисовывал верно и впечатлительно цельную картину крутого берега... Пароход трогался, маг захлопывал альбомчик, который привычно нырял в его боковой карман...».

С этого времени в работах Васильева неоднократно появляется тема Волги, а в пейзаж все ощутимее входит человек, не столько как действующее лицо, сколько как «лирический герой», определяющий настооение картины.
Интересно, что в Русском музее на одном из листов, принадлежащих художнику, есть набросок, очень близкий к композиции первоначального эскиза «Бурлаков» Репина. Так что можно сказать, что к созданию этой картины был немного причастен и Фёдор Александрович.

 В начале I871 г. в течение одного месяца Васильев пишет «Оттепель»,

 

по-настоящему «взрослую» картину, где светлая юношеская любовь к жизни впервые соединилась с глубоким и грустным раздумьем.

 

Заснеженные просторы России без конца и края под хмурым облачным небом. Разъезженная дорога, сырые проталины, ржаво-коричневые пятна кустов. Две одинокие фигурки усталых путников еще больше усиливают тревожное, тягостное настроение. Все написано с дивной простотой: сырой воздух, размокший снег, убогая изба, дорога, уводящая в бесконечную даль, и просится сравнение с протяжной и горестной русской песней.

Увидев «Oттепель», Шишкин сказал: «0! Он скоро превзошел меня, своего учителя».

На конкурсе, устроенном Обществом поощрения художников, картина получила первую премию. А Крамской сказал: «...ваша теперешняя картина меня раздавила окончательно. я увидел, как надо писать».

Будучи на 12 лет старше Васильева, Иван Николаевич Крамской, как подлинный художник-психолог, обнаружил в нем особенную чистоту и свежесть чувства, меткость суждений и беспримерную откровенность, которая раскрывала душу и самого обычно замкнутого Крамского. И в живописи он почитал Федора за "музыканта и поэта", сравнивая его с "музыкальным инструментом, который изумляет слух".

Если живопись Шишкина под воздействием Федора стала свободней и мягче, а Репин, благодаря ему, нашел своих "Бурлаков", то влияние Васильева на Крамского оказалось поистине всесторонним. Это видно из собственных его признаний: "Жизнь моя не была бы такая богатая, гордость моя не была бы так основательна, если бы я не встретился с Вамии. Вы - точно часть меня самого и часть очень дорогая. Ваша жизнь - отзывается в моей ". На что благодарный Васильев откликается насмешливо, по-мальчишески, но также с любовью: "А я Вас люблю так, как мой дед любит огуречный рассол, еще хуже!.. Нас с Вами сам черт веревочкой связал".


Только серьезно заболев, Федор утрачивает свое чарующее легкомыслие. Зато еще ярче вспыхивает его художническое ясновидение. В Ялте он не однажды испытывает по ночам творческие "галлюцинации": например, увидел наяву картину "Христос в пустыне", которую Крамской в эти дни только начинал писать.

 

 

 

 

 

«Oттепель» нeлeгко далась Васильеву. Зимой он сильно простыл на катке.


Он ничего не умел делать просто так, без души: бегать на коньках – так уж до упаду, шутить так, чтобы все кругом звенело от хохота, кричать так, уж чтобы за тридевять земель слышно было...

Не оправившись как следует от простуды, он поехал с таким же шальным, как он, дружком – учеником академии Кудрявцевым – перекрикивать Иматру.

Иматра – шумный водопад в Финляндии, среди гранитных голых скал и заснеженных лесов. Друзья становились по обе стороны люто гудящего ледяным "кипятком" обвала и перекликались до хрипоты наперекор стихии.

Вскоре Федора oдoлeл кашель, но заняться собой было некогда: наступала пора оттепели, а он должен был подглядеть ее всю —день за днем, шаг за шагом. Оттепель была увидена, запечатлена, но на здоровье внимания он не обращал.

Лишь весенние месяцы 1871 г. довелось Васильеву провести в Петербурге, среди друзей-художников. В числе 23 будущих передвижников он участвует в составлении Устава первого свободного творческого объединения, выросшего из Артели Крамского, готовится к первой выставке Товарищества передвижников, что, впрочем, ничуть не мешает неисправимому озорнику в письмах острить и по этому поводу, именуя себя "Отставным чтецом Общества Вольных шалопаев".

И вправду, своим шалопайством Васильев немало тревожит своих многочисленных доброжелателей. Деньги за картины, и подчас немалые, вылетают у него сразу при получении: на дорогие игрушки и лакомства для братишек и матери, моднейшие костюмы, шикарные шляпы, перчатки и галстуки.

В это же время Великий князь Александр Александрович, будущий император Александр III, заказал для себя повтор прогремевшей на всю страну картины "Оттепель" и тут же определил ее в Аничков дворец. Но это была не просто копия собственной картины, а возможность творческой доработки темы. Повторение картины было отправлено через год на Всемирную выставку в Лондон и получило высокую оценку английских критиков.

Ободренный успехами, Федор, словно играючи, обретает весьма широкие знакомства. Появляется в высшем свете и одновременно ныряет с головой в разгул столичной богемы.

Но поскольку он мало берегся, легкая поначалу простуда переросла в серьезное заболевание горла и легких. Обнаружились первые грозные признаки туберкулеза. Чахотка принялась грызть здоровяка Васильева так же яростно, как поедала она тогда на Руси тысячи крепких и цветущих жизней. Двадцать один год — излюбленный возраст этой болезни. Доктора советовали срочно переехать из питерской вечной сырости в более здоровый и теплый климат.

 

   

 

 

 

В мае 1871 г. Васильев едет в давно полюбившееся имение Строганова Хотень. Условился в этих благодатных местах до лета подождать Крамского, чтобы вместе походить на этюды. Но и климат Харьковщины не излечил прогрессирующего недуга. А доктора в то время верили в одно лишь лекарство – Крым. Пришлось в июле ехать дальше на юг, в Ялту, не дождавшись друга, в надежде на благотворное влияние климата.

 

Общество поощрения художников дало ему средства на эту поездку. Но еще до отъезда Федор Александрович был зачислен вольноопределяющимся учеником Академии художеств и получил звание художника I степени.



Жизнь в Ялте была трудной. Безуспешные хлопоты о документах, которые определили бы его общественное положение (как незаконнорожденного). Денег в обрез, потому что вскоре при художнике поселились мать и любимый братишка Роман, которого Федор, сам, почти самоучка во всем, мечтает сделать серьезно образованным человеком. Сторублевой ссуды, переводившейся ежемесячно Обществом поощpeния художников под обеспечение картинами, не хватало, и Васильев вынужден был непрерывно работать ради хлеба.



"Тоскую по России и не верю Крыму", - пишет он Крамскому в Питер и жалуется, что его вконец одолели мухи, жара и любители искусств из великокняжеской, а то и царской среды. "Был даже со свитой господин Айвазовский".



Знаменитый маринист, узрев первые попытки Васильева воплотить в живописи море, рекомендовал дебютанту собственные проверенные рецепты наведения лоска и блеска на марины. Но пафос эффектной красивости совершенно был чужд упрямцу Васильеву.

Павел Михайлович Третьяков иногда присылает деньги из Москвы, но только в счет будущих картин. В придачу заботливые врачи месяцами запрещают ему, с детства любившему бродяжничать, не только выходить из дому, но даже переходить из одной комнаты в другую. Вот уже и работать предлагают только по часу в день. Из-за состояния горла неделями не позволяют разговаривать. Поневоле Федор, подобно глухому Бетховену, принужден прибегать к "разговорным тетрадям".

Пышная красота Крыма долго не трогала художника. Он радовался теплу, солнцу, цветам в январе, но тосковал по волжским берегам, с волнением вспоминал о болотах и лугах, о роскошных дубравах Хотени. Когда художник был в силах работать, он возвращался к милым его сердцу родным «русским» мотивам.

Но самое удивительное то, что три последних страдальческих года, проведенные в нелюбимом Крыму, стали и самыми творческими в короткой жизни Федора Васильева. Зимой 1873-го, ставшего для художника последним, Васильев извещает Третьякова, что начал до десятка картин. Так уж он привык - работать сразу над несколькими вещами, переходя от холста к холсту. Поневоле онемевший, заключенный в четырех стенах своей мастерской, он остро помнит все запахи, все краски широкого вольного мира, все более ему недоступного.

 Картина «Мокрый луг», представленная на конкурс Общества поощрения

 

художников в 1872 г., была написанной не с натуры, а сочиненной художником на основе зарисовок, сделанных в разных местах и в разное время. Она поразила современников свежестью живописи, точностью воссоздания атмосферы и исходящим от нее ощущением неясной томительности. Посылая в столицу картину-воспоминание «Мокрый луг», в котором одних зеленых тонов чуть не дюжина, Васильев пламенно заверяет Крамского: "Не думайте, что это настоящее, - нет, настоящее-то впереди, а это только приготовления".

Художник изобразил омытый дождём мокрый луг под огромным небом, набухшие влагой облака, несколько деревьев вдали да бегущие по влажной траве тени гонимых ветром туч. Все в картине полно движения, все живет и дышит, особенно небо с его кипением и бурлением, с его игрой света и космической бесконечностью.

Увидев это полотно, Крамской был потрясен. По его словам, всё в Васильеве «говорило о художнике, необыкновенно чутком к шуму и музыке природы» и способном не только передавать увиденное, но и улавливать «общий смысл предметов, их разговор между собой и их действительное значение в духовной жизни человека».


На конкурсе «Мокрый луг» полчил вторую премию. Васильев жил долетавшими из далекого Петербурга отзвуками успеха его картины, мечтами о выздоровлении и, как всегда, был шутлив, изящен и «держал себя... всюду так, что не знающие полагали, что он, по крайней мере, граф по крови».

Но запас воспоминаний о России начинал постепенно иссякать вместе с надеждой на возврашение домой, щемящая грусть все более проступала в работах. Крымские пейзажи художника были проникнуты печальным раздумьем и чрезвычайно далеки от традиционных представлений о «южных красотах».


Кроме того Васильев вынужден был принять заказы великого князя Владимира Александровича, пожелавшего иметь его пейзажи для подарка императрице. «Высочайшие» заказы оборачивались для художника тяжкой мукой, он через силу брался за «преглупейшие и преказеннейшие виды» царских владений.



С огромным трудом Васильев пишет «Вид из Эриклика», но пейзажи осенних крымских гор, туманные леса, все: то, что близко его душе северянина, увлекает его, и величие видов Крыма мало-помалу овладевает воображением. Им создаётся ряд небольших работ с изображением гор, то скрытых плотной завесой дождевых туч, то занесенных по склонам снегом.



Но более всего его воображение по-прежнему занимают картины милого ему северного болота.

 

«0 болото, болото! Если бы Вы знали, как болезненно сжимается сердце от тяжкого предчувствия. Ну, ежели не удастся мне опять дышать этим привольем... ведь у меня возьмут все, все, если возьмут это. Ведь я, как художник, потеряю больше половины !» - пишет он Крамскому.

 

 

 

 

 

И рождаются полотна «Утро», «Болото в лесу. Oсень» (осталась незаконченной), «Заброшенная мельница». Наряду с ними появляются также крымские виды: «Зима в Крыму», «Крым. После дождя», «Крымские горы зимой».

 

 

 

 

 

Великодушный Крамской предлагает взаймы. Но Федор, зная, как нелегко достаются деньги и признанному мастеру, после мучительных колебаний отказывается. Крамской понимает, что это значит: значит у Васильева не осталось надежды когда-нибудь вернуть долг.

 И, наконец, последний шедевр Васильева, его лебединая песня и

 

творческое завещание — «В Крымских rоpax».
Картина, еще раз представлявшая художника на конкурсе Общества поощрения и принесшая ему первую премию.

 

«Что-то туманное, почти мистическое, чарующее, точно не картина, а в ней какая-то симфония доходит до слуха оттуда, сверху...», — писал о ней Крамской.

 

Эти бесконечные дали полупустынных гор, сливающихся с недвижными туманами облаков, рассеянный свет неяркого солнца, торжественная простота группы сосен над горной дорогой. Все в этом полотне зовет к раздумью, к постижению глубокого смысла природы, укрепляет веру в ее очищающее воздействие на душу.



В начале октября 1873 г. заведующий художественным отделом Петербургской публичной библиотеки В.В.Стасов получил письмо от Крамского. В нем писалось:


«Многоуважаемый Владимир Васильевич, быть может, вы найдете уместным сообщить публике... об одном печальном обстоятельстве... 24 сентября, утром, умер от чахотки в Ялте 23 лет от роду пейзажист Федор Александрович Васильев... Не знаю, много ли будет у меня единомышленников, но я полагаю, что русская школа потеряла в нем гениального художника...»



Потрясенный Крамской сокрушенно каялся Репину в Париж: "Милый мальчик! Мы не вполне узнали, Что он носил в себе".


Через три месяца после его смерти И.Н. Крамской, И.И. Шишкин и писатель Д.В. Григорович организовали в Обществе поощрения xyдожников посмертную выставку работ Васильева.



Главной ее целью была распродажа наследия покойного, которая позволила бы покрыть его долг обществу. И - случай небывалый! - все представленные произведения, вплоть до последнего наброска, были распроданы с выставки, состоявшейся в начале января 1874 г., еще до ее открытия. Павел Третьяков сразу купил 18 картин, а затем годами терпеливо ждал, чтобы откупить еще что-нибудь у наследников.



Несмотря на очень скромную оценку многих из них, вырученная сумма составила почти 6000 рублей, что позволило заплатить долги Васильева Обществу поощрения художников и П.М. Третьякову, а оставшиеся деньги передать матери живописца. Но ценность его творческого наследия была гораздо выше. Созданного Васильевым хватило на то, чтьбы попасть в число самых выдающихся мастеров русской пейзажной живописи.



 

 

  Прав оказался художник Николай Ге, сказавший о Васильеве: "Он

 

 

 

открыл нам небо". Свет васильевских небес был дружно подхвачен, и лучи его озарили творчество самых разных собратьев.

Таинственная, "Заброшенная мельница" пробудила особую любовь к заросшим прудам и задумчивым водоемам у Левитана и Серова, а позднее - у Борисова-Мусатова.

 

 

 

 

 

Изящный ливадийский "Фонтан" Васильева и его романтический Петербург стоят у начала пейзажных изысков утонченных художников "Мира искусства" и "Голубой розы". С ними поэзия васильевской изысканной простоты вошла в ХХ столетие.

Ф.А. Васильев был похоронен в Ялте, на Старомассандровском кладбище. Позже на месте, где находился дом, в котором он жил, установили бронзовый бюст.

 

См. также:


1. Статья Юрия Дюженко. Творчество художника Федора Васильева  


2. Статья Фаины Мальцевой. Федор Александрович Васильев 

3. Статья Fedor Vasilyev in English  

4. Глава из книги Александры Боткиной. Ф.А.Васильев и П.М.Третьяков  

5. Книга В.М.Скляренко "Все величайшие отечественные художники". Федор Васильев   

 

 

 

 

 

« вернуться

Рейтинг 382 (Рейтинг - сумма голосов)
Голосовать
Еще файлов 98 из этого альбома
"У кладбища. Валаам"
"Валаам. Камни"
"После дождя"
"На реке. Штиль".
"Берег. Облачный день"
"Крестьянский двор"
"Облака"
"У водопоя"
"Крестьяне с лодкой на песчаном берегу"
"Близ Красного Села"
"После грозы"
"Перед дождем"
"Перед грозой"
"Деревенская улица"
"Тополя"
"Деревья"
"После дождя"
"Осень"
"Волжские лагуны"
"Вид на Волге. Барки"
"Оттепель"
"Болото в лесу"
"Возвращение стада"
"Деревня"
"После дождя. Просёлок"
"Мокрый луг"
"Автопортрет"
"В Крымских горах"
"Освещение Санкт-Петербурга"
Фотография
"Автопортрет"
"Портрет художника Ф.А. Васильева"
"Берег Волги после грозы"
"Берег. Штиль"
"Березовая роща к вечеру"
"Близ Красного Села"
"Бревна у дороги"
"В Крымских горах. Ручей"
"В Крыму. После дождя"
"В окрестностях Петербурга"
"В церковной ограде. Старое кладбище Валаамского монастыря"
"Вечер в Крыму"
"Вечер перед грозой (Вечер)"
"Вечер"
"Вечер"
"Горы в облаках"
"Грозовые облака"
"Гумно"
"Деревенская улица"
"Деревенский двор"
"Деревья"
"Дорога в березовом лесу"
"Дорога в лесу"
"Заброшенная мельница" 1
"Заброшенная мельница" 2
"Заброшенная мельница" 3
"Заря в Петербурге"
"Землянка"
"Зима в Крыму"
"Зима"
"Изба"
"Иллюминация в Петербурге"
"Камни"
"Крестьянская семья в лодке"
"Крым. Ялта"
"Крымские горы зимой"
"Крымский пейзаж"
"Летний жаркий день"
"Лето. Речка в Красном Селе"
"Лодка"
"Лошади на водопое"
"Мокрый луг -2" 1872
"Море с кораблями"
"На берегу Волги"
"На берегу моря"
"На Мойке"
"На Неве"
"На острове Валааме"
"На реке. Ветреный день"
"Осенний лес"
"Осень"
"Парусники"
"Пейзаж с облаками"
"Пейзаж со скалой и ручьем"
"Пейзаж. Крым"
"Пейзаж. Парголово (Вид в Парголове)"
"После дождя (Весна в Петербурге)"
"После проливного дождя"
"Прибой волн"
"Рассвет"
"Рожь"
"Сараи"
"Сельский домик"
"Сосновая роща у болота"
"Ствол старого дуба"
"Утро"
"Эриклик. Фонтан (Крым)"
"Заброшенная мельница" 4
Комментарии отсутствуют
Чтобы оставить комментарий, Вам необходимо зарегистрироваться или авторизоваться
Кадастровый план
Яндекс цитирования