Че Гевара был ортодоксом. И эта ортодоксальность находила свое выражение во всем его существе, во всех устремлениях, мыслях и поступках.

 

 

6 июня 2011 года в кафе «Журфак» левым движением под руководством Б.Ю.Кагарлицкого в основном для студентов-журналистов была проведена своеобразная дискуссия на тему «Ликбез-party:  Генезис Че Гевары».

Если я правильно понял, тема для встречи была предложена самими студентами, а в роли докладчиков выступили Б.Ю.Кагарлицкий, П. М. Кудюкин и Г.О.Павловский.

 

Если первые два докладчика попытались в меру своей компетентности честно изложить какие-то мало знакомые факты из жизни  ортодоксального марксиста, всемирно известного революционера и обобщить значение его практической деятельности, то Глеб Олегович Павловский ничтоже сумняшеся, включив свой ноутбук и бегло ознакомившись со статьей в Википедии, тут же признался, что о Че Геваре до семидесятых годов он ничего не знал. А в последующем был удивлен тем, как незаслуженно этому человеку был искусственно создан имидж новоявленного великомученика, а майки с логотипом Че Гевары – не более чем просто модные майки, которые истинному революционеру носить стыдно. В  конце своего выступления он и вовсе заявил, что не понимает, для чего вообще нужно обсуждать Че Гевару, ведь единственно правильные практически безальтернативные решения и без Че Гевары сегодня принимает именно нынешнее правительство России.

 

Вот такой "неожиданный" получился итог двухчасовых посиделок.

Ну, что ж, если у корифеев "не получилось" донести до молодежи значение эпохальной фигуры второй половины двадцатого столетия, то попробуем сами здесь и сейчас восполнить этот пробел. 

 

Да, Че Гевара был ортодоксом. И эта ортодоксальность находила свое выражение во всем его существе, во всех устремлениях, мыслях и поступках.

В 1981-1983 годах мне довелось работать на Кубе в Университете Лас Вильяс в городе Санта-Клара, где за двадцать лет до этого состоялось генеральное сражение войск Батисты и колонны повстанцев, возглавляемой командантэ Че. Батиста разместил свой военный гарнизон в бронированных вагонах и этот неприступный бронепоезд направил из Гаваны навстречу наступавшим повстанцам. Город Санта-Клара расположен в географическом центре острова Куба, здесь Че Гевара решил остановить войска и дать генеральное сражение. Повстанцы разобрали железнодорожное полотно, а когда бронепоезд остановился, таким же способом отрезали путь к отступлению и забросали выгоны заранее заготовленным хворостом, который затем подожгли. Никто не уцелел. Люди внутри сгорели заживо.

Кубинцы, с которыми я разговаривал, очевидцы тех событий, не очень-то любят вспоминать о том сражении. Ведь в бронированных вагонах находились не иностранные наемники и не дети кубинских богачей. Это были переодетые в военную форму обычные кубинцы, вынужденные таким способом зарабатывать на жизнь.

Все трое докладчиков особо выделяли ортодоксальность марксиста Че Гевары. Но должен заметить, что изначально Че Гевара, как марксист, был никакой. Более того, из двенадцати спасшихся после высадки на Гранме революционеров никто, включая Фиделя Кастро, о Марксе не имел сколь-нибудь определенного представления.  Единственным из повстанцев на тот момент, кто был знаком с работами Маркса, оказался Камило Сьенфуэгос.

Удивительно, но в те дни именно такое политическое невежество прятавшихся в горах Сьерра-Маэстра горстки повстанцев сыграло для них и для всей кубинской революции  спасительную роль. Дело в том что, несмотря на тщательную конспирацию, уже через несколько недель в горах, в пещере, где прятались от преследования спасшиеся повстанцы, их разыскал американский «журналист». На вопросы, чего же вы добиваетесь, какова ваша конечная цель, он получил исчерпывающий  недвусмысленный ответ: «Мы хотим сбросить ненавистное десятилетнее правление Батисты».

Вот так, только и всего.

В Соединенных Штатах к тому времени прекрасно понимали, что режим Батисты кубинцам уже изрядно надоел и что пора его менять. Кем заменить – это уже другой вопрос. И кандидатура сына богатейшего кубинского латифундиста, юриста, как тогда казалось, вполне могла бы подойти. Но как показал дальнейший ход событий, американская резидентура не смогла предвидеть всех последствий. И в этой непредсказуемости одну из решающих ролей как раз и сыграл именно командантэ Че.

Че Гевара оказался на редкость способным не только к быстрому обучению, но, видимо, от природы обладал гениальным талантом почти мгновенно в новых для себя обстоятельствах находить кратчайший путь к истине. К тому же он был чрезвычайно коммуникабелен, прост в общении и на удивление  обаятелен. Эти качества очень быстро помогли ему завоевать высокий авторитет не только среди товарищей, но и у простого населения. Он брался за любую работу: нужен врач – он врач, нужен повар – он повар, нужен радист – он радист, нужен военачальник – он полководец, нужен теоретик – он стал марксистом-ленинцем. И в этом своем последнем значении Че Гевара, как это ни удивительно, оказался прозорливее целой армии советских теоретиков той поры. Для нашей страны – Советского Союза – он оказал поистине великое значение. Его критика реформ социализма, предпринятых Хрущевым с подачи харьковского экономиста Евсея Либермана в 1962 году и доведенных до абсурда Косыгиным в 1965 году, уже тогда предсказывала крах советского социализма. Именно поэтому всякая дискуссия по теме реформ в самом Советском Союзе в те годы была под строжайшим запретом. Но самое удивительное, кстати, в том, что вот уже двадцать лет как нет Советского Союза, а критика Че Гевары тех реформ, раскрывающая суть последующей гибели Советского Союза, до сих пор остается под негласным запретом. Нынешней власти и нынешним теоретикам всех мастей, от левых до правых, гораздо выгодней в роли козла отпущения выставить Горбачева или Ельцина, чем признать, что именно рыночные реформы последовательно проведенные Косыгиным, чей зять был уже тогда членом Римского клуба, положили конец марксизму в СССР и ленинско-сталинским принципам строительства социализма.

Но Че Гевару  запреты не смущали. Он оказался на редкость последовательным марксистом и сумел дать настоящий бой советским лже-реформаторам. Вот его позиция: «Предприятие, которое функционирует на основе потребительского спроса, таким путем измеряющее свою прибыль и эффективность своего руководства, не представляет собой ни большую редкость, ни что-то особо секретное: это обычный образ действий капитализма. Но именно это и происходит сейчас на некоторых предприятиях СССР. Речь идет о специфических экспериментах, и я никоим образом не хочу доказать этим, что в Советском Союзе существует капитализм. Я хочу сказать лишь, что мы являемся свидетелями некоторых феноменов, происхождение которых связано с кризисом теории, а теоретический кризис возник потому, что основываются только на части трудов Ленина…» (Эрнесто Че Гевара. Экономические рукописи 1966 года // Э. Че Гевара. Статьи, выступления, письма. М., 2006, с. 513).

Здесь требуется пояснить, в чем собственно состояла суть проводимого в СССР экономического эксперимента, вызвавшего бурную критику со стороны  марксистов, и повлекшего катастрофические последствия для социализма в целом.

В мире уже тогда существовало огромное количество транснациональных корпораций и холдингов, устроенных по одному и тому же принципу: внутри таких корпораций между смежными предприятиями товарно-денежные отношения уничтожены, производимые продукты распределяются под контролем администраторов, а на рынок поступает только конечный продукт.

Если взять такие корпорации под контроль государства или планетарного правительства, то в идеале можно обойтись без рынка в масштабах всего общества. Деньги в этом случае превращаются в простые квитанции, свидетельствующие о том, что человек отработал столько то часов и в обмен на них он теперь может получить определенное количество продуктов потребления.

Однако в начале 1960-х годов в СССР на пути к этой цели возникали определенные препятствия: враждебное окружение и экономическая изолированность, необходимость тратить часть общественного продукта на военные нужды, колхозная кооперация, включенная в общегосударственную систему через рынок.

В этих условиях дальнейшее развитие социализма заключалось в том, что все коллективные хозяйства постепенно должны были включиться в общегосударственный план, в процессе чего распределение сырья и готовых продуктов между предприятиями стало бы не прямой, а опосредованной куплей-продажей.

Но такая форма товарно-денежных отношений была бы следующей ступенькой, а на то время вся продукция пересчитывалась на так называемые «счетные деньги». При этом формировалась «фабрично-заводская цена» изделия, в которую включался «чистый доход предприятия». Затем к этой цене прибавлялся «налог с оборота», который поступал в бюджет государства на общегосударственные нужды. Плюс к этому добавлялась «торговая цена» на торговые издержки. И хотя в таком виде вся эта система еще далека от идеала «единого общегосударственного предприятия», где не было бы обособленных производств, обменивающихся через рынок, но это была уже и не капиталистическая экономика с ее конкуренцией, где одни разоряются, другие – богатеют, где потребности общества определяет рынок.

На тот период система была еще не коммунистическая, но уже и не капиталистическая. Цены определялись плановыми органами государства, предприятия закупали сырье по фиксированным ценам и свой готовый продукт также сбывали по фиксированным ценам, при этом должны были стремиться получить прибыль. Че Гевара в своих работах называл такую систему «гибридной».

И вот в этих условиях  9 сентября 1962 года в газете «Правда» появляется статья харьковского экономиста Евсея Либермана «План, прибыль, премия», в которой он предлагает многочисленные плановые показатели, задаваемые предприятиям государством, заменить основным показателем прибыли. А чтобы заинтересовать работников в этом показателе, разрешить часть прибыли переводить в фонд заработной платы.

Вскоре эта система была применена на 400 предприятиях легкой промышленности, а затем - почти на всех предприятиях других отраслей народного хозяйства.  Официальным поводом при этом послужил якобы слабый учет предприятиями потребностей населения и плохое качество продукции. Однако в этом случае управленческие структуры отраслевых центральных органов свои прямые обязанности по маркетинговым исследованиям переключили на производственников – фабрики и заводы - и обвинили производителей в том, чем они не должны были заниматься по определению в условиях планового хозяйства.

При новой форме заинтересованности стремительно стала снижаться доля прибыли, которую предприятия переводили государству (иногда до 25%) и расти доля, которая шла на премирование и оплату труда (до 50%).  При этом премии рассчитывались в процентах от заработной платы, поэтому для управленческого персонала она была существенно выше, чем для рабочих.

И если до этой реформы рабочий коллектив мог рассчитывать на получение премии только в случае перевыполнения плана за счет реализации сверхплановой продукции и снижения себестоимости (внедрение рацпредложений, снижение материалоемкости, энергозатрат и пр.), что в свою очередь давало возможность по итогам года снижать цены на производимые товары народного потребления в масштабах всей страны в пользу всех трудящихся, то с переходом к зависимости от прибыли заводу стало выгодным, наоборот, беспрестанно повышать цены на свою продукцию: в отсутствие конкуренции выше цена – больше прибыль.

Таким образом, идеалом новой системы становится капитализм, где «инициатива предприятий» и «прибыль» как критерий эффективности достигают своего полного «расцвета». Реформа не просто отодвинула советскую экономику от цели стать «единой фабрикой», она нанесла колоссальный вред тем, что уничтожила веру советских людей в то, что они по-прежнему строят справедливое общество. Лозунги оставались прежними, а суть производственных отношений кардинально изменилась. Социалистическое хозяйство превратилось в быстро перерождающегося мутанта.

Именно на эти чудовищные особенности и стремился Эрнесто Че Гевара обратить внимание наших советских и партийных руководителей.  Какие же именно неучтенные труды и мысли В.И.Ленина имел в виду Че Гевара? Что именно из наследия Ленина игнорировали и скрывали советские идеологи хрущевско-брежневской поры? О чем нынешние так называемые «левые» по-прежнему намеренно умалчивают? А умалчивают они всего-то о простом положении, которое гениальный Ленин предвидел и о чем строжайше предупреждал: «Величайшим искажением основных начал Советской власти и полным отказом от социализма является всякое, прямое или косвенное, узаконение собственности рабочих отдельной фабрики или отдельной профессии на их особое производство, или их права ослаблять или тормозить распоряжения общегосударственной власти…» (В.И.Ленин. ПСС, т. 36, с. 481).

Результаты таких «рыночных» реформ не замедлили сказаться. Темпы развития экономики страны стали устойчиво снижаться и по основным социальным показателям она вскоре стала давать отрицательную динамику. Если за 1954-1967 годы СССР явно догонял США по производительности труда (с 29,3% она повысилась до 36,2%) то с конца 60-х Советский Союз начинает отставать. В годы восьмой пятилетки темпы прироста национального дохода снизились с 7,7% до 3,5%, а темпы роста производительности труда с 6,8 до 3%. Материалоемкость народного хозяйства резко начала увеличиваться (в противоположность тому, что обещали «рыночники») за 1961 – 1985 годы она повысилась на 60%. Объем потребления материальных благ на душу населения по сравнению с США (в перерасчете на доллары) снизился с 36,6% в 1965-м до 25,8% в 1985 году.

С 1965 года начала падать средняя продолжительность жизни (до этого она повышалась). При увеличении числа научно-технических  работников стало снижаться количество внедренных изобретений (с23,1 тыс. в седьмой пятилетке до 8,5 тыс. в десятой), по числу студентов вузов на 10 000 населения СССР с 1970 по 1987 год опустился со второго  на 39 место в мире.

А главное: с потерей идеологических ориентиров партийная элита и весь бюрократический аппарат вскоре перестали работать на идею и начали работать исключительно на себя. Ко времени прихода к власти Горбачева в 1985 году социалистическая система в СССР уже агонизировала. Горбачев уже ничего существенно не мог изменить. Партийно-производственная номенклатура окончательно уничтожила строй, а вместе с ним и государство. Народу пообещали процент от прибыли выбранного приватизированного предприятия и тут же превратили в пыль выданный ваучер.

Цель была достигнута: от общенародной собственности (сталинский период) через коллективную собственность (брежневский период) к индивидуальной собственности (от Ельцина по настоящее время).

Сегодня мы должны признать: прозорливость и неуступчивость Че Гевары в конечном итоге стоили ему жизни. Но, собственно, как это всегда и бывает, гениальность в том и заключается, что мысль, облеченная в ту или иную форму, выдерживает испытание временем. Сегодня гениальная прозорливость и бескомпромиссная смелость Че Гевары не только не забыты, но с учетом предстоящей вновь разворачивающейся борьбы за права человека и гражданина чрезвычайно актуальны для понимания уроков прошлого и строительства нашего будущего.

Впереди борьба за возвращение народу в общенародную собственность всех природных ресурсов страны, получение каждым гражданином своей доли прибыли от реализации природных богатств и продуктов первичной переработки. Завоевание властных полномочий теперь уже не Советами, а каждым гражданином Союза Суверенных Сограждан России.

О том, как достичь этих целей и в чем суть предстоящих преобразований можно прочитать здесь: http://rexstar.ru/content/s590

А.Ивасив