Английский профессор, специалист по древненемецкой литературе Дж.Толкиен (более известный широкой публике как автор «Властелина колец») в своих лекциях высказывал предположение о том, что Грендель был личностью исторической, так как в средневековой топонимике Дании имелись названия «Гренделевы ворота», «Гренделево болото» и прочие.

За этот интересный материал мы благодарны сайту "Перуница": http://www.perunica.ru/germany/4252-krendel-vzglyad-slavyanofila-na-drevnegermanskuyu-sagu-beovulf.html

Предисловие

1)Английский профессор, специалист по древненемецкой литературе Дж.Толкиен (более известный широкой публике как автор «Властелина колец») в своих лекциях высказывал предположение о том, что Грендель был личностью исторической, так как в средневековой топонимике Дании имелись названия «Гренделевы ворота», «Гренделево болото» и прочие.

2) Имя "Грендель" не этимологизируется из языков немецкой группы. Сходство с немецким словом «зелёный» случайное. По-видимому это искажение слова из языка до датского населения Ютландии. Я позволила себе вольность перевести его как "Крендель", так как начальное "г" в немецком, в других индоевропейских языках может звучать как "к" (гроссе - колосс).

3) «…упомянем малоизвестную, но заслуживающую внимания книгу датской исследовательницы Ф. Хоустед …приводимые Ф. Хоустед южнодатские топонимы славянского происхождения с высокой вероятностью свидетельствуют о наличии… славянской (полабской или вендской) общины (в южной Дании)». /«Славянская языковая и этноязыковая системы в контакте с неславянским окружением». М. 2002. С. 156/.

4) Имя "Беовульф" дословно означает "пчелиный волк" - это "хейти" медведя, давителя пчёл. Здесь это имя представлено в переводе на русский.
И эти факты навеяли следущее прочтение текста саги (не путать с фильмами, созданными "по мотивам"!):

Истинно? Исстари слышим о доблести данов,
О конунгах датских, чья слава в битвах добыта.
Вот эти битвы.

Дом королевский у данов основан найдёнышем жалким,
Утлую лодку с младенцем море прибило,
Вместе с младенцем положено было сокровищ не мало,
Даны смекнули: эге, да дитя не простое!
Только ни роду, ни племени славный конунг не имеет.

За всё что, он выстрадал (трудное детство!) соседям воздалось:
Не раз отрывал он дружины от скамей бражных
Силой принудил народы заморья дорогой китов дань доставлять.
А когда отошёл он, в ладью крутогрудую, полную злата
Тело вождя положили и оттолкнули от брега – как Боги дали, так и возьмите.

Правнук его задумал народ свой подвигнуть
На труд небывалый для данов – палаты построить!
Для этого с дальних приделов венеты и кельты сбирались,
И в срок (мастера ведь трудились!) встали хоромы - с рогами под крышей ,
Конунг потрясенный назвал их - Палаты Оленя.

Быстро освоили дом многохрабрые даны,
Вседневно слышимы стали застольные крики дружины.
Резкие звуки песен чужих на священном холме
Каплей последней стали аборигенам,
Старым насельникам тутошных мест.

Недолго куражились даны, и на беду им явился
Мрачный венед по имени Крендель,
Живший в болотах, скрывавшийся в топях,
В отчаянье жалкий и страшный,
Выходец края, куда оттеснили род его даны.

Встав на тропу партизанской войны,
Тёмною ночью Крендель прокрался разведать,
Стража сильна ли кольчужников датских возле чертога,
И обнаружил двери открытые,
Спящих дружинников в крепком хмелю.

Тридцать воителей храбрых Крендель похитил,
Увёл, от хохота корчась (недаром он звался «согнутым»).
Лишь на рассвете очнулися даны, и до заката горько рыдали,
А ночью Креньдль снова набег совершил,
И как прежде, удачный.

И стали с поры той даны постели стелить
Вдалеке от высоких чертогов,
Спасаясь от недруга, воины прочь уходили от места опасного,
Крендель один верх одержал над множеством данов,
И опустели надолго Оленьи Палаты.

Двенадцать зим конунг бесчинства терпел,
Горькие песни датские скальды слагали:
« Не ищет враг замирения с данами,
Не прекращает мести кровавой,
Знатных мужей даже за злато не выкупить!».

То он преследует ратников, то засады устроит,
Из топей туманных является ночью в Оленьи Палаты,
Туда, где возвышалось кресло конунга,
И для него это место было святое.
Даны же, тщетно молились столбам, принося им обетные жертвы.

Песню о Кренделе слышал заморский гаудский храбрец
(Племени этого, к стати сказать, не осталося ныне),
Бедному конунгу данов вызвался он помогать.
И через море пятнадцать дружинников славных
На корабле своём к данам приплыли.

И перед старым владыкой предстал молодой Пчёл Давитель,
Конунг припомнил, что батюшка парня распрю посеяв
Был изгнан гаутами прочь, бежал он за море,
Где, среди данов, встретил приют, отсиделся,
Поднакопил золотишка разбоем и, за кровь соплеменников им заплатив,

Вновь возвратился в родные пенаты без славы.
Сына его на пирах стороной обходила дружинников чаша –
Рода худого изгой слабым казался и бесполезным в бою.
И вот он решился всё это исправить, мир посмотреть и себя показать,
И за поддержку родителя конунгу данов воздать со своими друзьями.

На том порешили. И пятнадцать гаудов в Зале Оленьем встретили ночь.
Крендель явился, и начался грохот в хоромах, в гневе сшибались борцы распалённые,
На диво прочен был зал для трапез, не разрушился боем,
В кучу летели резные скамьи, и жуть одолела данов,
Что ждали снаружи. Но на их радость верх одержал Пчёлодавитель – Медведь.

В толпу стеснившись, гауты Кренделя обступили, мечами тыча
Пытались убить великана – велета, бледно - зеленого от жизни в болоте,
Но матерью тот заговорен был от лезвий железных.
Сошлись в рукопашной Крендель с Пчёлиным Волчарой,
У великана сустав разъялся, лопнули жилы, руки он лишился.

Всех супостатов рукою одной раскидав, бегством он спасся,
Но смерть его дома нашла. Даны возликовали,
Под сводами зала руку подвесили Кренделя на обозренье,
Пир закатили и скальды запели:
«Нам полюбился младой Пчёл Давитель больше, чем старый конунг!»

Средь сих героев сновали чаши медовой браги,
Не знали злодеи своей судьбы…
И вот под вечер конунг на отдых в покой ушёл
Оставив в зале Оленьем дружину без всякого страха.
Они легли. Встал новый мститель.

Над сыном воя, решила мать взыскать с виновных,
Явилась в залу, но всё же, всё же, не так могуча жена в сраженье…
Щитов довольно нашлось в чертоге, клинки сверкнули,
Она бежала, убив немногих, взяв руку сына,
В схороны рода, где страшно гремит в утёсах поток подземный.

За ней по следу из алой крови шёл Пчёл Давитель.
Он прянул прямо в глубокий омут, морские воды над ним сомкнулись.
В огромном зале, который кровлей был отмежёван от вод холодных,
Пред ним предстала пучин волчица, люта во гневе.
Её храбрец наш метнул на землю, она впилася в него ногтями,

Он оступился, он рухнул на земь,
И вот пришельцу на грудь усевшись, она пыталась ножом широким
Воздать за сына – была кольчуга тому преградой.
Воспрянул ратник, и средь сокровищ увидел меч, его схватил он
С плеча ударил, рассёк ей шею, разбил хребтину…

Вдоль стен по залу прошёл воитель,
Нашёл труп Кренделя не погребённый, отъяло лезвие главу от тела…
Взбурлили воды, с тяжёлой ношей всплыл победитель.
От скал приморских, тропой знакомой на древках копий несли добычу,
Венет последний увы, повержен, так стала датской земля венетов.

Конечно, это шутка, но как говориться, в каждой шутке есть доля шутки. А то нагнали пурги фильмами, один другого дальше от исходного текста!