За этот интересный материал мы благодарны сайту "Перуница":

 

http://www.perunica.ru/germany/1098-ob-ostrove-buyane.html

 

 

 

 

Об Острове Буяне!

 

 

 

 

 

Удивительно, как мысли воплощаются в реальность... Стоило мне только столкнуться с тем, что остров Буян, -который для меня всегда был похож на Суздаль или на что-то, чего я никогда не видела, - реально существует и называется Рюген, - как сама реальность превратилась в сказку... Конечно, мне хватило бы и ландшафта... Ведь именно так должен был выглядеть Буян, а Суздаль только напоминал об этом обрыве над морем... И мое Балтийское море всегда мне открывало путь по горизонту именно к этому сказочному, а когда-то и реальному святому месту.... Но нас встретила ожившая древность... Когда мы подошли к тому месту у берега моря, где сохранились остатки древней славянской стены и где, по преданию, стоял тот знаменитый языческий храм, общеславянская святыня, посвященная богу Святовиту, - мы увидели наяву: палатки, костры, людей в древних холщовых одеяниях... Это было так неожиданно...

Мы разговорились с одним из этих людей, оказалось все очень прозаично - именно в эти дни разыгрывалось что-то похожее на мистерию из древней жизни славян - для туристов, - актерами и сочувствующими той эпохе людьми из четырех стран: Польши, Литвы, Германии и Дании... Дании...

Это вероятно, потомки племени тех самых дан, которые разрушили древний город ран, живших тут, и хранивших общую реликвию, и будущую царскую династию Рюриковичей...

Так Буян стал реальностью, похожей на чудо... Собственно, я поняло, что самое большое чудо - это сама жизнь...

Удивительно, что теперь, на месте древнего храма стоит маяк… Даже два… Две башни, освещающие путь в ночи… А ведь имя бога Святовит переводится, как Бог Света… А вокруг маяка, под самым куполом-крышей, снуют ласточки, ласточки-гонцы и вестники, единственные, верные паломники тепла и света...

 

Елена Фролова

 

 

 

 

 

Из книги М.Л.Серякова «Голубиная книга» (священное сказание русского народа)»

«... необычной чертой является само существование представлений о пупе морском, упоминания о котором не ограничивается «Голубиной книгой», а присутствуют и в таких несомненных пережитках язычества, как заговоры:

«В Окиян-море пуп морской, на том морском пупу – белый камень Олатырь…».

 

 

 

 

Хоть древние русы и совершали морские походы по Черному и Каспийским морям, а также по Балтике и Белому морю, все-таки они были по преимуществу сухопутным народом. Вместе с тем, и древние греки, которые были связаны с морем в гораздо большей степени, чем наши предки, центр мира располагали на суше, в Дельфах. оВсе эти странные, на первый взгляд, черты заставляют нас внимательнее присмотреться к пупу моря, на котором (очевидно, на острове) заговор располагает таинственный Олатырь-камень, а «Голубиная книга» - не менее загадочную соборную церковь римского папы Клемента.

 

Сиред моря сиред Кияни
Выходила церковь божественная
Самого Клима попа рымского:
По том моря всем морям мати. Или Окиян-море – всем морям отец:
Среди моря выходила церковь,
Выходила церковь – вся соборная,
Со святым Климентом, папой Римским.  

 

 

 

 

В том, что пуп моря, на котором стоит церковь Климента, абсолютно тождественен пупу моря, на котором лежит Алатырь-камень, равно как и в том, что оба предмета находятся на острове, нас убеждает следующий заговор, связывающий воедино все три явления: «Пойду я, раб Божий, ко святу Окияну морю, есть свят остров там; на святее острову лежит белый камень Латер, на том камне стоит церковь папы Римского; в ефтой церкве стоит злат престол; на злате престоле сидит сам Иисус Христос, Матерь Божья…»

Очевидно, что изначальным в севернорусской традиции является представление о неком сакральном центре на острове, где находится чудесный Алатырь-камень и пребывает высшее божество. С принятием христианства на эту картинуц наложились образы соборной церкви Климента, Иисуса Христа и Богородицы, но память об острове как максимальном средоточии святости осталась. Еще в Х1Х веке исследователями было установлено название этого таинственного места – остров Буян, образ которого регулярно встречается в заговорах, былинах и сказках вплоть до «Сказки о царе Салтане» А.С.Пушкина.

На примере заговора об остановке крови мы можем проследить полную тождественность острова, на котором стоит церковь Климента, острову Буяну: «Есть море Окиян, на том море Окияне стоит остров, на том острове воздвигнута церковь папы римского, в том храме святая девица… зашивает рану кровавую…». Второй вариант этого же заговора гласит: «На море на Океане, на острове на Буяне сидит девица. Она шьет, пошивает, золотые ковры вышивает не ниткою, шелком; шелковинка оборвется, и кровь уймется». Третий вариант этого же заговора заменяет девицу Богородицей, которая опять-таки находится на Буяне: «На мори на Окияне, на острове на Буяне лежит камень; на том камне видела Пресвятая Богородица… зашивала рану кровавую…» Этой картине полностью соответствует вариант «Голубиной книги», связывающий Богородицу с церковью Климента:

  Посреди моря Океанского
Выходила церковь соборная,
Соборная, богомольная,
Святого Климента попа Римаского:
На церкви главы мраморные,
На главах кресты золотые.
Из той из церкви из соборной,
Из соборной, из богомольной,
Выходила Царица небесная;
Из Океан-море она омывалася;
На собор-церковь она Богу молилася:
От того Океан всем морям мати.  

 

 

 

 

Поскольку церковь Климента в «Голубиной книге» является, как только что было доказано, христианским названием острова Буяна русского фольклора, языческая сущность «пупа морского» духовного стиха становится очевидной. Естественно, возникает вопрос о том, была ли какая-либо историческая основа у этого мифологического образа.

Ученые давно дали ответ и на этот вопрос: «С памятью о балтийских славянах, видимо, связывается встречаемый в заговорах и сказках мифологический топоним «Буян-остров», который, скорее всего, расшифровывается как вполне реальный топоним «Руян-остров» (Ругия), позднейший немецкий остров Рюген, на котором, как известно, размещалась Аркона, языческий центр балтийских славян».

Как отмечают пушкиноведы, некоторые черты реального Руяна бытовали в народной памяти восточных славян чрезвычайно долго: «Что касается формы Буян, то это, очевидно, еще одна переделка в позднейших народных сказаниях из мало понятного Руян в более понятное и близкое русскому слуху Буян (по ассоциации со словом «буян» да и в соответствии со смыслом его: в одном из значений, по В.Далю «пристань, место выгрузки товара», а в другом – «возвышенное место»). Издревле мимо него шел торговый путь из Северного моря в Балтику, что нашло отражение в словах купцов-корабельщиков «Сказки о царе Салтане». А лежит нам путь далек:
Мимо острова Буяна,
В царство славного Салтана. Необходимо отметить, что до своего истребления на Рюгене жило славянское племя ран, у которых, как уже показывалось выше, духовная власть была выше светской, что резко отличало из от всех остальных западных славян и сближало с севером Руси. Западные авторы неоднократно отмечали крайнюю приверженность ран своей языческой религии. Говоря о путешествии католических миссионеров, Гельмольд отмечает: «Пройдя много славянских земель, они пришли к тем, которые называются ранами, или руянами, и живут в сердце моря. Там находится очаг заблуждений и гнездо идолопоклонства». Хотя остров Рюген в действительности находится недалеко от материка и сейчас даже соединен с ним железной дорогой и шоссе, тем не менее, хронист локализует его в «сердце моря», что в «Голубиной книге» полностью соответствует помещению церкви Климента на «пуп морской». Образ этот носит у Гельмольда устойчивый характер, поскольку ниже он пишет: «Раны же, у других называемые рунами, - это кровожадное племя, обитающее в сердце моря, преданное сверх всякой меры идолопоклонству. Они занимают первое место среди всех славянских народов, имя короля и знаменитейший храм. Именно поэтому, благодаря особому почитанию этого храма, они пользуются наибольшим уважением и, на многих налагая дань, сами никакой дани не платят, будучи неприступны из-за трудностей своего месторасположения. Народы, которые они подчинили себе оружием, принуждаются ими к уплате дани храму. Жреца они почитают больше, чем короля».

 

 

 

 

Понятно, что «знаменитейший храм» языческих славян вполне эквивалентен по рангу соборной церкви св. Климента, тем более что оба они располагаются на острове. Выше уже отмечалось, что русские заговоры помещали в церковь Климента Иисуса Христа, которому должно в таком случае соответствовать верховное языческое божество западнославянского Олимпа. В исторической действительности «знаменитейший храм» на Руяне был посвящен Святовиту, о котором Гельмольд пишет так: «Среди множества славянских божеств главным является Святовит, бог земли ранской, так как он – самый убедительный в ответах. Рядом с ним всех остальных они как бы полубогами считают». Далее немецкий хронист дополняет характеристику этого божества: «И с тех пор это заблуждение у ран настолько утвердилось, что Святовит , бог земли руянской, занял первое место среди всех божеств славянских, светлейший в победах, самый убедительный в ответах. Поэтому в наше время (а писал эти строки Гельмольд в Х11 веке – М.С.) не только вагрская, но и все другие славянские земли посылали сюда ежегодно приношения, почитая его богом богов».

Понятно, что при переводе древних представлений на язык христианской символики, ставшем необходимым для существования заговоров в новых условиях идеологической цензуры, бог богов славянского язычества был замене единственным богом новой религии….»

«… помимо обозначения Ран, Руян, Буян и Рюген святой остров западных и восточных славян имел еще одно название. У арабских историков неоднократно встречается описание загадочного острова Рус. Вот что, например, сообщает о нем в 966 г. Мукаддаси: «Что касается руссов, то они живут на острове нездоровом, окруженном озером. И эта крепость, защищающая их от нападений. Общая численность их достигает сто тысяч человек. И нет у них пашен и скота. Страна их граничит со страной славян, и они нападают на последних и поедают (и расхищают) их добро и захватывают из в плен». Гардизи описывает его чуть иначе: «Рус – это остров, который лежит в море. И этот остров – три дня пути на три дна пути и весь в деревьях. И леса (или рощи) и земля его имеют много влаги, так что если поставить ногу на сырое (место), земля задрожит от влажности. У них есть царь, которого называют хакан-рус. На острове живет около сто тысяч человек». Попытки отождествить остров Рус арабских писателей с каким-нибудь реальным географическим местом предпринимались неоднократно. Его помещали, в зависимости от пристрастий исследователей, и в Скандинавию, и в Крым, и в Тмутаракань, и даже в Дунайскую Болгарию. Однако все эти отождествления страдали явными натяжками и были, в сущности, произвольными. Самое тщательное и безукоризненное изучение проблемы сравнительно недавно осуществил восточно-немецкий историк Н.С.Трухачев. Отметив, что ране с Рюгена в западных источниках неоднократно именуются рутенами или русинами, он детально проанализировал и показал, что реальный Рюген всем им полностью соответствует. Ключевым индетифицирующим признаком Н.С.Трухачев совершенно справедливо посчитал указание на отсутствие у руссов земледелия из-за нездорового болотистого характера острова в сочетании с чрезвычайно высокой плотностью населения. Совершенно аналогичная картина наблюдается и у ран, судя по независимым от восточных писателей немецким хроникам. К моменту завоевания Рюгена численность его славянского населения, по западным источникам, составляла как минимум семьдесят тысяч человек, при том, что позднее, несмотря на весь прогресс земледелия, немецкое население до второй мировой войны так и не смогло достигнуть этого небывало высокого уровня: в 1783 г. на Рюгене жило 23 431 человек, в 1933 г. – 53 900.

 

 

 

 

…. Богатство ран основывалось на ежегодной установленной дани, которую они получали ото всех славянских земель. …»

« То обстоятельство, что славянское население острова Рюген называлось Русью, является последним недостающим звеном, связывающим воедино все приведенные в этой главе наблюдения. Отмеченный факт в точности совпадает с данными Нестора, говорящего о варягах-руси и при этом четко отличающего их от скандинавов, шведов и норвежцев: «И идоша за море к варягом, к Руси. Сице бо ся зваху тьи варязи Русь, яко се друзии зовутся свие, друзии же урмане, англяне, друзие гьте, тако и си». О славянском характере этой варяжской Руси красноречиво говорит следующее знаменитое утверждение «Повести временных лет»: «А словенский язык и русский одно есть, от варяг бо прозвашася Русью, а первое беша словене; аще и поляне звахуся, но словеньскаа речь бе. Поляне же прозвани быши, зане в поли седяху, а язык словенски един»….…. Необходимо добавить и чрезвычайно точное соответствие основополагающих социальных структур на Рюгене и в Киевской Руси.

О доминирующем положении жречества у обоих народов уже говорилось в начале этой главы. Весьма показательным является то, что как раны-русы занимали главенствующее положение среди западнославянских племен, так и киевские русы занимали точно такое же положение среди славян восточных. В то время как первые собирали дань со всего славянского Поморья натурой, в первую очередь продуктами питания, вторые регулярно обходили подвластные им земли полюдьем, точно так же собирая дань натуральными товарами. Более чем разительное сходство обнаруживается и при описании светской власти у обоих народов.

 

 

 

 

На тесное ее слияние с духовной у восточных славян указывает Хулуд ал-Алам: «Послушание славян (главе славян) является обязательным, согласно религии». Что предствлял из себя Рюрик, мы не знаем, но его сына Игоря со слов русских купцов мусульманский автор Ахмед ибн Фадлан описывает так: «Из обычаев русского царя есть то, что во дворце с ним находится четыреста человек из храбрых сподвижников его и верных ему людей, они умирает при его смерти и подвергают себя смерти за него. (…) Эти четыреста человек сидят под престолом; престол же его велик и украшен драгоценными камнями. На престоле с ним сидят сорок девушек (назначенных) для его постели, и иногда он сочетается с одной из них в присутствии упомянутых сподвижников. Он же не сходит с престола, а если желает отправить свои нужды, то отправляет в таз. Когда он желает ездить верхом, то приводят его лошадь к престолу и оттуда садится на нее; а когда желает слезть, то приводят лошадь так, что слезает на престол». Черпавший информацию из какого-то независимого источника Мухаммед ибн Ийаса ал-Ханафи сходным образом описывает правителя древнерусского государства:

«Есть у них царь, сидящий на золотом троне. Окружают его сорок невольниц с золотыми и серебряными кадилами в руках и окуривают его благовонными парами». Из этих свидетельств перед нами вырисовывается явно ритуальная сакрализованная фигура верховного правителя древнерусского государства, который ни под каким предлогом не ступает на землю ни при отправлении нужд, ни при совокуплении, ни при езде верхом, который почти все время сидит на золотом троне, окуриваемый благовониями, и послушание которому составляет не только политический, н ои религиозный долг его подданных.

 

 

 

 

Весьма интересно сравнить это положение первых русских князей с положением светских правителей западных славян. Саксон Грамматик пишет, что во время одной битвы «двое славян бросились в лодку и искали спасения от неприятеля; за ними пустился в погоню Яромир, государь ранский, и пронзил одного из них копьем; другой обернулся и хотел отомстить за товарища; но увидав, что поднимает руку на ранского царя, благоговейно отбросил копье в сторону и пал ниц». Как видим, даже угроза неминуемой смерти не могла заставить славянина преступить свой долг повиновения правителю ран, носившего, судя по благоговейному поведению воина, не только политический, но и религиозный характер. Аналогичное положение наблюдается и у всех других полабских славян, у которых князья, как правило, обладали весьма незначительной реальной политической властью, но зато имели определенный сакральный характер: «Таким образом власть князя, хотя бессильная, была везде освящена древним законом и, без сомнения, поставлена была под покровительство божества. В Щетине княжеский двор стоял на холме бога Триглава».

С учетом этих особенностей и параллелей, наблюдаемых у других индоевропейских народов, вполне можно заключить, что княжеские роды западных славян возводили свое происхождение к одному или нескольким языческим божествам, что и придавало их власти сакральный характер.»

«Все это позволяет понять причины призвания варяго-русского князя Рюрика в 862 г. Как известно, этому событию предшествовало изгнание тех же самых варягов, после чего среди восточнославянских племен немедленно вспыхнула усобица: «и въста род на род, и быша в них усобице, и воевати почаша сами на ся». В условиях, когда каждое местное племя или род стремилось к господству, прекратить начавшуюся междоусобную борьбу могли лишь призвание такой власти, высший авторитет которой был бы бесспорен для всех участвовавших в конфликте сторон. Подобным авторитетом в первую очередь должен был обладать правитель, происходящий от божественных предков и совмещающий в своем лице светскую и духовную власть.»

 

 

 

 

«Повествующая о священных первоначалась «Голубиная книга» представляет собой текст максимальной сакральности, в котором ни одна существенная деталь не является случайной. В полной мере это относится и к Волоту-Владимиру, направляющему своими вопросами весь ход ритуального диалога и посредством этого определяющему последовательность повторного устного сотворения Вселенной Великим Гусляром, фигура которого (как было показано в предыдущей главе) не является случайной. То, что в духовном стихе он присутствует не в качестве абстрактного мифического великана, а как представитель исторического племени волотов-велетов, доказывается и общими представлениями о волотах в восточнославянском фольклоре, и отдельными местами «Голубиной книги», имеющими западнославянское происхождение. Сам образ Волота и его руководящая роль в диалоге недвусмысленно указывает на передачу священного знания жречеством ран-русов, входивших в племенной союз велетов, восточнославянским волхвам и самым наглядным образом символизирует западнославянское-севернорусское происхождение «Голубиной книги».

Приведенные факты показывают, что подобная передача священного текста о первоначалах - от одного жреческого объединения другому - не случайна. Она была результатом тесных связей обоих славянских народов, обусловленным общим происхождением и переносом основополагающих социальных структур от одного племени к другому. Поднятый в связи с этим пласт данных позволяет решить проблему северной прародины Руси и раскрыть тайну происхождения Рюриковичей. В этом контексте образ Волота в «Голубиной книге» оказывается еще одним весомым доказательством в пользу западнославянского происхождения варягов-руси и призванных в 862 г. Ее князей».  

 

Фотографии М. Кабаковой

Ссылка на источник

 

http://www.golos.de/OT/2005_08_18_LF.html