Биография художника, творческий путь. Галерея картин.

Брюллов Карл Павлович

Bryullov Charles

(1799 - 1852)

С конца XVIII века путешествия занимали важное место в жизни русского общества. Путешествовала вся русская знать - от императора до юношей с гувернерами, путешествовали писатели и художники, организовывались научные экспедиции экспедиции для изучения новых земель России: Крыма, Сибири, Дальнего Востокаи др.

Путешествуя, ученые, вельможи приглашали художников, которые должны были осуществлять "живописное описание" путешествий. Одним из такого рода научных путешествий было "Путешествие на Восток", организованное Владимиром Петровичем Давыдовым в 1835 году.

Маршрут, выбранный Давыдовым (по Ионическим странам, Греции, Турции и Афонскому архипелагу) был нелегкий и потребовал многих затрат. Но если вспомнить, что всего за три года до этого Греция освободилась от многолетнего турецкого владычества, то станет понятным особый интерес к этой стране, к ее знаменитым античным памятникам, к православным афонским монастырям, где в течение нескольких столетий жили русские монахи.
 

Человек европейски образованный, любитель старины, служивший по дипломатической части, имевший в своем подмосковном имении "Отрада" ценнейшую коллекцию старопечатных книг, писавший по различным вопросам общественной жизни и культуры, В.П.Давыдов (1808-1882) рассматривал это путешествие как служение русской культуре и русскому обществу.

В конце 1834 года В. П. Давыдов обратился к Брюллову с просьбой принять участие в экспедиции. Брюллов охотно откликнулся на сделанное ему предложение. Свое решение стать участником экспедиции он принял без санкции русского правительства, настойчиво требовавшего его возвращения в Петербург. Русский посланник в Риме — граф Н.Д.Гурьев уведомил художника о желании Николая I видеть его в столице. Брюллов понимал, что означала опека императора, бывшего официальным шефом Академии художеств. Независимость и непреклонность характера мастера не сулили благоприятного исхода этой встречи. Поездка в Грецию и Турцию давала возможность отсрочить свидание с Николаем I. Но, главное, она приобщала Брюллова к миру новых впечатлений и чувств, чего всегда жаждала его ищущая натура.

26 мая 1835 года, окончив трехмесячные приготовления, группа Давыдова начала двухмесячное трудное путешествие по выбранному маршруту.

«Сегодня ночью я отправляюсь в Грецию и в Малую Азию, в художественную и литературную экспедицию, в сопровождении архитектора и археолога на счет графа Давыдова, который также едет с нами»,
— писал Брюллов своему итальянскому Другу художнику Н. Фумагалли 16 мая 1835 года.

Упоминаемый в письме Брюллова архитектор—пенсионер Академии художеств Н. Е. Ефимов, а археолог— прусский «антикварный доктор», как называл его Давыдов, — Крамер.

Уезжая из Италии, Брюллов стал спешно приводить свои дела в порядок, обратившись с просьбой помочь ему в этом к архитектору Ф. Ф. Рихтеру, неоднократно выполнявшему во время своего пенсионерства в Италии подобные поручения соотечественников.

Свое имущество он просил запечатать перстнем, подаренным ему В. Л. Давыдовым, на котором была примечательная надпись: «но не згораша».
«Хозяину студии,— заключал свою просьбу Брюллов, — вручить ключи но очищению оной, а гипсы прошу раздать русским художникам с условием беречь и доставить впредь потомству российских пенсионеров по наследству».

Несмотря на непродолжительность экспедиции, совершенной в четыре месяца, пребывание Брюллова и Греции и Турции оставило большой след в его творчестве. Брюллов не ограничься ролью стороннего наблюдателя, фиксирующего природные и бытовые особенности чужой страны. Созданные композиции, как и беглые наброски, говорили о глубоком впечатлении, произведенном на него жизнью греческого и турецкого народов.

Обязанности членов экспедиции были строго распределены Давыдовым, предполагавшим издать «Путевые записки», иллюстрированные его попутчиками.
 

«Двое первых,— писал он о Брюллове и Ефимове,— обязуются снять виды с мест и строений, которые мы будем осматривать, а последний (Крамер) списывать надписи на развалинах, которые нам встретятся».

Взяв на себя функции иллюстратора будущего издания «Путевых записок», Брюллов не мог удовлетвориться рамками предложенного ему заказа. Задача зафиксировать разнообразные впечатления, которыми было столь богато это путешествие, заставляет его обратиться к новой, ранее незнакомой русскому искусству форме путевого очерк, Путевой очерк давал возможность сочетать непосредственность живого наблюдена с широким социальным обобщением.

Экспедиция Давыдова началась с посещения Греции. Путешествуя по Греции свыше месяца в тяжелых походных условиях, Брюллов пристально изучал незнакомую страну. Помимо исполнения своих официальных обязанностей он много внимания уделил «вольным» темам, в которых значительно острее передал облик Греции.

Быстрота передвижения не позволила Брюллову заняться во время экспедиции масляной живописью. Работы художника были исполнены главным образом сепией, акварелью и черным карандашом.

Приезд русских путешественников был радостно встречен греческим народом. По свидетельству Давыдова, греки, узнав о прибытии русских, тесной толпой окружили их в гавани. Увенчанный славой мирового признания, живой и общительный, Брюллов вызвал к себе острый интерес и симпатии.
 

Русские путешественники приехали в Грецию в напряженный политический момент. На престол вступил прусский ставленник король ОттонI. Одним из первых его мероприятий была отмена местного самоуправления и перенесение столицы Греции Навплии — центра освободительного движения — в Афины.
 

Русских путешественников поразили бедность и безлюдие Греции.  

«Деревень, столь бедных, как Мирака, нет у нас в России»,— так характеризовал Давыдов греческую деревню, где путешественниками был сделан первый привал.

Разительный контраст между нищенской жизнью современного греческого народа и величием его прошлого особенно ощутим был в Афинах.
Но, несмотря на полуголодное существование, греческий народ был полон революционной решимости. Его воинственный характер образно описал Давыдов во время пребывания экспедиции в Навплии.

"Я спросил одного грека,— писал он,— не знает ли он, с какой целью явилась эта (французская) зскадра? Не знаем, отвечал он, но, во всяком случае, кораблям не влезть в горы".

Под давлением народа, Оттон I вынужден был освободить из тюремного заключения вождя революционных греков, инсургента Колокотрони, осужденного за организацию заговора против правительства.

Приезд русских путешественников совпал с освобождением греческого народного героя. Брюллов не замедлил запечатлеть его. Этот эпизод не был случайным в творческой биографии художника. Портрету Колокотрони предшествовало в Италии изображение итальянского революционера — Гверацци. Примечательно, что Давыдов, возглавлявший экспедицию, целью которой было изучение страны и народа Греции, не проявил инициативы в знакомстве с Колокотрони.

Выполненные Брюлловым в Греции сепии «Портрет Колокотрони», «Грек на скале», «Раненый грек» и др. говорят об интересе русского мастера к героике национально- освободительной борьбы греческого народа. Греция, запечатленная Брюлловым в его «вольных» композициях, не предназначенных для издания Давыдова, — это страна разоренного, но непокоренного народа.
 

Наряду с вольными темами, в которых Брюллов запечатлел образ борющейся Греции, он исполнил семнадцать акварелей по обязательству, данному Давыдову. И в них художник стремился воплотить образ суровой героической страны.

Многие из этих акварелей были «завершены» неизвестными литографами. Но те листы, которые не подверглись этой операции, поражают чистотой и прозрачностью тонов, к которым Брюллов пришел в итальянских работах. Искусства мастера отметил В. П. Давыдов: «Краски его удивительно как натуральны и передают с необыкновенной верностью все цвета, которым подобных, по моему мнению, нельзя найти нигде, кроме Греции» ",— свидетельствовал он.

Согласно заключенному с Давыдовым условию, Брюллову надлежало запечатлеть природу Греции, ее древние памятники и уклад жизни современных греков.
 

Особое внимание путешественников было обращено на места, имевшие историческое значение. Они посетили Итаку, родину Улисса, равнину Херонейскую, где происходило сражение между соединенными греческими силами и Филиппом Македонским. Долина вызвала у русских путешественников горестные мысли о потере греческим народом былой свободы. 

«Здесь, — писал о долине Давыдов,— могила древней греческой независимости».

Путешественники изучали развалины храмов Юпитера Олимпийского, Аполлона эпикурейского и др. По дороге они останавливались в греческих деревнях, где имели возможность близко соприкасаться с жизнью народа.

Брюллов восхищался дикой красотой природы Греции, величием ее архитектурных памятников. Он находил, что по яркости красок природа Греции превосходит итальянскую.

До поездки в Грецию художник не уделял внимания пейзажу как самостоятельному жанру, прибегая к изображению природы лишь для пейзажного фона в портретах, исторических или жанровых композициях. Только во время путешествия по Греции перед ним встала задача создания собственно пейзажных работ.

Существенное место в них занимало изображение памятников греческой архитектуры. Однако архитектурные пейзажи Брюллова — не простые историко-документальные зарисовки.

Соблюдая историческую достоверность, Брюллов тонко почувствовал повзию суровой и величественной природы Греции. Его пейзажи, отмеченные широтой пространственного построения, имеют монументально-эпический характер. Таковы виды с храмом Аполлона Эпикурейского в Фигалии и Херонейской долины с Парнасом.

Русский мастер проникновенно показал, как суровой красоте пейзажа Греции глубоко соответствует воинственный дух ее народа.

Брюллов охотно оживлял свои пейзажи фигурками участниковэкспедиции Давыдова, и потому, многие из них представляют кроме художественного еще

и иконографический интерес. Возможно, что рисунок сепией, известный под названием «Горные охотники», в действительности является изображением путешественников, преодолевающих трудные горные переходы.


Помимо фиксации древних памятников на обязанности Брюллова лежала еще передача бытовых и этнографических особенностей Греции.

            Дикая красота сельской природы Греции в композициях «Утро в Мираке» и «Деревня св.Рокка близ города Корфу» подчеркивает нищенское существование греческих крестьян лишенных жилища и ютящихся в жалких плетеных хижинах, крытых соломой.

Бытовые сцены, как и пейзажи Брюллова, передают типическую картину жизни Греции. Они переросли значение простых иллюстраций, поясняющих текст Давыдова. И даже более того. По широте охвата, жизненной правдивости, ясности и простоте художественного языка изображения Брюллова превосходят многие очерки Давыдова. Нет сомнения, что Брюллов оказал немалое воздействие на автора «Путевых записок», обратив его внимание на социальные и природные особенности Греции и Турции.

После месячного путешествия по горным дорогам Греции экспедиция Давыдова прибыла в Афины, где была приветливо встречена жителями города.

«Вот уже неделя, как я в Афинах,— отметил 28 июня в своих записках Давыдов,— где удивляюсь славным памятникам древности и убожеству нынешнего города. Более разительной противоположности нельзя нигде видеть»".

Живой, умный и увлекательный собеседник, Брюллов был незаменимым членом экспедиции. «Разговор Брюллова,— утверждал Давыдов,— приятен, как картина, ибо он все замечает и кует новые слова для собственных мыслей... Брюллов вмешивается в разговор только изредка, как стрелок, который, выстрелив раз или два, но метко, потом выходит из сечи и наблюдает за нею в некотором расстоянии».

Неожиданная болезнь, приковавшая Брюллова на несколько недель к постели, вынудила художника отказаться от первоначального намерения участвовать в экспедиции по Турции и Малой Азии. Выход Брюллова из состава экспедиции сыграл немалую роль в том, что первоначальный план Давыдова претерпел изменения. Вслед за Брюлловым покинул экспедицию Давыдова Н. Ефимов, вернувшийся в Италию. Уехал вскоре и Крамер.
Иллюстрирование книги Давыдова не было доведено Брюлловым до конца. Его продолжателем оказался приглашенный Давыдовым немецкий художник Вольфенсбергер. Пейзажи Брюллова, правдиво и поэтично запечатлевшие природу Греции, резко отличались от педантично-сухих панорам Вольфенсбергера.

Несмотря на тяжелое состояние, Брюллов в Афинах продолжал интенсивно работать. Деятельная натура художника не выносила вынужденного безделья.

«Брюллову, слава богу, лучше и по всему видно, что здоровье его возвращается, он рисует разные фигуры на сосновом столике, который стоит возле его постели», — писал Давыдов.

Судьба неожиданно свела Брюллова с прославленным впоследствии героем Севастополя В.А.Корниловым. Его бриг «Фемистокл» стоял на якоре в Афинах, ожидая получения депеш, чтобы отвести их в Смирну. Туда же направлялись члены экспедиции. Для удобства передвижения решено было поместить больного Брюллова на бриг «Фемистокл». Там и завязалась дружба с капитаном.

О дружеских отношениях легендарного героя Севастополя с прославленным мастером говорит акварельный портрет Корнилова, сделанный Брюлловым, и наброски Г.Г.Гагарина, изображающие их жизнь на бриге. 30 июля 1835 года Брюллов прибыл на бриге «Фемистокл» в Смирну, в Турцию.
 

Турция

Знакомство Брюллова с Турцией ограничилось изучением Смирны, Константинополя и их окрестностей. Но и здесь он почерпнул новый запас впечатлений.
 

В Турции Брюллов прожил более трех месяцев, что позволило художнику исполнить большее число работ, нежели в Греции. Наблюдения в Турции были столь же безрадостны, как и в Греции. «... Удивляешься нечистоте, бедности и уродливости того, что прельщало нас издали. Улицы узки, кривы, нечисты, домы, сколоченные из досок и расписанные разными красками, заходят один за другой уступами и портят перспективу»,— писал Давыдов.

С увлечением отдался Брюллов изображению жизни турецкого, города. Его внимание привлекали прежде всего людные улицы, рынки, места сборищ народа. Русскому художнику был дан широкий доступ для собирания материала.

Брюллов приехал в Турцию вскоре после заключенного в 1833 году в Ункар-Исколеси оборонительного союза с Россией. По этому договору Россия обязалась защищать страну от иностранных посягательств. Живое общение с народом позволило Брюллову разносторонне изучить его характер, бытовой уклад и жизненные условия.

Подобно произведениям, исполненным в Греции, Брюллов делал в Турции рисунки карандашом, сепией и акварелью, но рисунки иного содержания. Турецкий народ в изображении Брюллова лишен того революционного настроения, которое так импонировало художнику в народе угнетенной Греции. Но в многоликой толпе шумного турецкого города Брюллов зорко подметил социальные контрасты: паразитическое существование и тунеядство имущих классов и нищенский быт народа, проводящего свою жизнь на улицах и в гаванях.

         Лучшие композиции Брюллова: «Полдень в Караван-сарае», «Гавань в Константи- нополе».
Композиции Брюллова, посвященные простому люду Турции, характеризуясь жизненностью эпизодов, меткостью типажа, тонким пониманием национального колорита, окрашены особым жизнерадостным юмором. Своим добродушием и сердечностью они резко отличались от того сарказма, который Брюллов вложил в образы турецких вельмож и правительственных чиновников.

Турецкие работы Брюллова отличаются сложным построением рассказа, включающим многообразные эпизоды. В отличие от жанровых картин, исполненных Брюлловым в Италии с присущей им идилличностью, турецкие рисунки полны действия и искрящегося юмора.

Брюллов в совершенстве овладел новой для него формой художественного очерка, умея сжато рассказать о жизни чужого города. Присущее художнику острое понимание национального своеобразия страны сообщало его рассказу живой и увлекательный характер.

Среди композиций, исполненных Брюлловым в Турции, особую группу составляют акварели, изображающие придворный быт турецкой знати. Характеристика персонажей в них представлена в едкой сатирической форме.

Одна из таких акварелей «Приход на бал в Смирне», известная лишь по дошедшей до нас копии, привела в восторг Пушкина. Поэт просил Брюллова подарить ему эту акварель. Остроумно высмеял в ней художник великосветский образ жизни чиновной Турции. По воспоминаниям современников теми -же чертами отличалась композиция «Прогулка султанских жен» (местонахождение ее неизвестно).

Расставшись с Давыдовым, который покинул Турцию месяцем раньше, и обретя свободу действий, Брюллов занялся наряду с турецкими бытовыми сценами портретом. Круг созданных им в вто время портретов ограничивался в основном изображением соотечественников, чей путь лежал через Турцию. Большинство из них было исполнено акварелью.

Брюллов встречался со своими соотечественниками преимущественно в доме русского посланника А. П. Бутенева в Буюк-дере, близ Константинополя. Буюк-дере был центром дипломатических миссий. «Флаги почти всех европейских держав развеваются вдоль набережной»,— рассказывал о своих впечатлениях в 1836 году Базили, изучавший Босфор. Базили поразило отсутствие в городе характерных черт национального уклада жизни турецкого народа. «В Буюк-дере,— утверждал он,— турок весьма мало... греки и армяне, живущие здесь, приняли большей частью европейские обычаи»

Турецкий город, утративший свой национальный облик, оставил равнодушным к себе Брюллова. Видимо, этим можно объяснить отсутствие жанровых сцен, изображающих жизнь в Буюк-дере.

В Турции Брюллов написал акварельные портреты жены посланника, М. И. Бутеневой с дочерью, II. А. Чихачева, А. Строганова, капитана Костецкого и других. Брюллов создал в этих портретах возвышенный и прекрасный образ человека. Окружающая обстановка дополняла и усиливала характеристику людей.

Среди работ Брюллова, исполненных в Турции, особой прелестью отличаются портреты Бутеневой и Чихачева.

У открытого балкона, склонившись к колыбели, Бутенева нежно приподымает маленькую дочь. Обаяние облика сияющей радостью молодой женщины, грациозная непринужденность движения, с какой она тянется к проснувшемуся ребенку, полны такой человеческой теплоты, что превращают портрет в картину материнского счастья. Богатство цветовых оттенков, чистота и воздушность тонов делают акварельный портрет Бутеневой одним из совершенных произведений художника.(частное собрание).

Портрет П. А. Чихачева, как и портрет Бутеневой с дочерью, задуман был Брюлловым как жанровая сцена. И в нем сказалась разносторонность композиционных решений мастера.

Деятельность Брюллова в Турции не исчерпывалась созданием бытовых сцен, портретов, пейзажей. Чувствуя влечение к театру, он принял участие в домашних- спектаклях, устраиваемых в доме русского посланника А. П. Бутенева. «Я застал,— писал в августе 1835 года Давыдов, — большую часть моих знакомых в Буюк-дере, весьма занятых приготовлением к театральному представлению, в котором, разу- меется, должны были участвовать актеры большого света за неимением настоящих... Я нашел Брюллова уже завербованным, не в актеры, а в декораторы. Он написал прелестную декорацию, где игривость его гения выразилась в самых смешных сближениях»".
 

Так в самых разнообразных занятиях протекала жизнь Брюллова в Турции. Путешествие Брюллова по Греции и Турции обогатило и расширило его твоpческий кругозор. Вынесенные из путешествия наблюдения послужили впоследствии постоянным источником, для композиций на восточные темы.

Глубокой осенью 1835 г. Брюллов выехал из Константинополя в Россию.