« Предыдущее фотоСледующее фото »

"Портрет великой княжны Александры Павловны"

(1783-1801)

1790 г., холст, масло

Павловский дворец, Павловск 

Александра Павловна, великая княгиня, палатина венгерская, дочь императора Павла I и его супруги Марии Феодоровны , родилась в СПб. 29 июля 1783 года, была помолвлена за короля шведского, Густава IV Адольфа, который приехал в 1796 году в СПб.; но брак этот расстроился, в самый день обручения, вследствие неловкости русских дипломатов, ведших переговоры о подробностях брачного договора и, главным образом, вследствие отказа русского двора на требование шведов, чтобы великая княжна переменила веру. В 1799 году она вышла замуж за австрийского эрцгерцога Иосифа; в течение своего кратковременного замужества перенесла много огорчений от австрийского двора; скончалась от послеродовой горячки 4 марта 1801 года. На ее могиле, в Офене, иждивением императора Александра I построена православная церковь. В 1796 году, когда великой княгине было 13 лет, она поместила в журнале "Муз" два перевода с французского: Бодрость и благодеяние одного крестьянина" и "Долг человечества". (http://www.rulex.ru/)

Источник: http://www.nearyou.ru/levitsk/0levitsk.html

__________________________

ГАТЧИНСКИЕ ПРИНЦЕССЫ

Исполнитель работы — Безносюк Мария (11 кл.), Гатчинская школа–лицей №3

Руководитель работы — Родионова Т.Ф.

Вступление

Что мы знаем о дочерях императора Павла I? Практически ничего. Книг о жизни великих русских княжон почти нет, и лишь изредка появляются в журналах или газетах рассказы о наших принцессах. Весь материал для своего реферата я, в основном, нашла в журналах "Мир женщин" и "Российская провинция", и в книге "Знаменитые россияне". На мой взгляд, судьбы дочерей императора Павла I – одна из самых интересных страниц истории династии Романовых.

Гатчина была любимым местом их отца. Павел I с семьей часто подолгу жил здесь. Принцессы, словно бабочки, выпорхнули из гатчинского дворца и разлетелись в разные уголки света. Там-то они и показали себя, как подобает им, дочерям российского императора, там они стали известными, и там о них осталась светлая память.

Любопытно и то, что Гатчинский дворец сделался собственностью великого князя Павла Петровича лишь благодаря указу, данному Екатериной II в день подписания ею манифеста о рождении великой княжны Александры Павловны, 6 августа 1783 года.

При описании частной и придворной жизни в Гатчинском дворце невольно и сам собой напрашивается вопрос о том, где жили и как помещались в нем члены семейства Императора. Когда проходишь по скользкому паркету всех этих замерших теперь в былом величии и мертвой красоте «белых зал» и «светлых переходов», очаровательных «овальных» и «угольных» кабинетов, как хочется найти ответ на неотвязные вопросы: где была спальня Императора? Где жили и росли великие княжны, о коих мы так мало знаем? В каких покоях провела великая княжна Александра Павловна первый месяц своей короткой брачной жизни?

Павловская эпоха затронута поверхностно в том, что касается дворца. Мы там находим лишь короткую заметку, что в Гатчинском дворце «имелись отдельные покои для Государя и Государыни, для великих князей Александра, Николая и Михаила Павловичей, для великих княжон Марии Павловны и Анны Павловны». Из камер-фурьерского журнала Павловского царствования мы узнаем, что великая княгиня Елена Павловна заняла, после своего бракосочетания, какие-то апартаменты в нижнем этаже, довольно поместительные, судя по тому, что великогерцогская чета дала в них бал на 60 человек. Относительно покоев, занятых после свадьбы великою княжною Александрой Павловной, можно только предположить, что они находились на стороне Кухонного каре. Представляется вероятным, что в апартаментах, смежных с Греческой галереей, жили великие княжны и младшие дети Императора с их воспитательницами. В Гатчинском дворце имелись и временные апартаменты великих княгинь Александры Павловны и Елены Павловны, где они принимали поздравления после свадебных торжеств.

Росли великие княжны под неусыпным взором великой бабушки-Екатерины II. Но, как позже выяснилось, не меньшее влияние оказала на них строгая и педантичная мать. Мария Федоровна наградила их не только своей красотой, но и любовью к искусствам, тягой к образованию. Воспитанием Великих княжон "заведовала" Шарлотта Карловна Ливен, вдова генерал-майора, лично преданная императрице.

Часть моего реферата посвящена четвертой дочери императора – Екатерине Павловне Романовой. Ее жизнь, на мой взгляд, в отличие от других сестер, была самой насыщенной и плодотворной. За свои тридцать лет жизни Екатерина успела прославиться не только в России, но и оставила о себе долгую память в Штутгарте.

Император Павел I

Императрица Мария Федоровна

Воспитательница принцесс Шарлотта Карловна Ливен

Я начинаю свой рассказ с этой женщины не случайно. Она играла роль в жизни всех дочерей императора Павла I. Светлейшая княгиня Шарлотта Карловна Ливен, жена генерал-майора Андрея Романовича, после смерти мужа, не имея почти никакого состояния, жила в своем имении в Прибалтийском крае, посвятив себя воспитанию своих трех сыновей, Карла, Христофа и Ивана, и дочери Екатерины. Когда вслед за рождением великой княжны Александры Павловны Екатерина II решила избрать воспитательницу для своих внуков и внучек из среды лифляндского дворянства, тогдашний рижский генерал-губернатор Браун, пользовавшийся особым доверием императрицы, предложил эту должность г-же Ливен и не без усилий уговорил ее принять это предложение, указывая на выгоды придворной службы в смысле обеспечения дальнейшей судьбы ее детей. Рассказывают, что по приезде г-жи Ливен в Царское Село Екатерина II, стоя за ширмой, подслушивала ее разговор со встретившим ее придворным, когда г-жа Ливен, не стесняясь, жаловалась на трудности возлагавшейся на нее задачи, указывая на дурной пример, подаваемый двором и образом жизни самой императрицы. Выйдя из-за ширм, Екатерина сказала г-же Ливен: «Вы именно такая женщина, какая мне нужна», – и с первых же шагов ее на новом поприще облекла ее своим полным доверием до такой степени, что вскоре от ее указаний стало зависеть назначение к великим княжнам даже низших должностных лиц. При этих условиях и при натянутых отношениях Екатерины II с наследником и его супругой, систематично устраняемых ею от воспитания детей, положение г-жи Ливен было не из легких. Тем не менее, благодаря своему такту она сумела, сохранив доверие императрицы, снискать расположение великой княгини Марии Федоровны, сделавшись впоследствии ее ближайшим другом.

Состоя при дворе с 1783 по 1828 г., то есть в продолжение 45 лет, Ливен не только воспитала всех дочерей Павла I, любивших ее, как мать, но принимала участие в воспитании и великих князей, которые называли ее "бабушкой". Держась наружно в стороне от дел, она имела, однако, большое влияние на императрицу Марию Федоровну, и ее считали опорой немецкой партии при дворе. До конца дней Ливен жила постоянно во дворце. Она до такой степени боготворила царскую фамилию, что после событий 14 декабря говорила, что не перенесет равнодушно, если бунтовщикам будет оказано помилование; правда и то, что почти на ее глазах совершилось злодеяние 11 марта и что ей пришлось первой объявить императрице Марии Федоровне о кончине Павла I. В течение своей долголетней придворной службы Шарлотта Карловна Ливен достигла высших почестей и наград. Пожалована Екатериною II в 1794 г. титулом статс-дамы и орденом св. Екатерины 1-й степени. В коронацию Павла 1 получила 1500 душ крестьян, а 22 февраля 1799 г. была возведена с потомством в графское Российской империи достоинство. В коронацию Александра I была награждена особым знакам отличия – драгоценными браслетами с портретом императорской четы, а в 1824 г. – портретом императора с цепью для ношения на шее. В коронацию 

Николая I графиня Ливен была возведена с ее потомством в княжеское достоинство, а в декабре того же года получила титул светлости. В княжеском гербе князей Ливен помещен двуглавый российский орел с вензелями императоров Павла и Николая I. Княгиня Ливен скончалась 24 февраля 1828 г. Похоронена в имении Мезотен, в Курляндии; по случаю ее кончины при дворе был наложен траур на три дня.

"Дородная и величавая на вид", княгиня Ливен, при большом уме, соединенном с душевною добротою, строгою нравственностью и религиозностью, обладала большой твердостью, даже суровостью, характера и чисто мужскою энергией. Граф Безбородко, говоря о ней, сожалел, «что генеральша Ливен не мужчина: она многих удобнее нашлась воспитывать князей молодых». Ее же свойств желал граф. С. Р. Воронцов всем генерал-адъютантам Александра I. Строгое и неутомимое исполнение ею своих обязанностей блестяще сказалось в деле воспитания великих княжон: известно, что дочери императора Павла I принадлежали к числу образованнейших женщин своего времени и играли видную роль в общественном движении того времени, правда, не столько в России, сколько в тех странах, которые по замужеству стали их вторым отечеством.

Великая княжна Александра Павловна

Александра Павловна – старшая дочь императора Павла I. Судьба ее, как и судьба ее сестер, не была счастливой. Но посмотрим повнимательнее на ее жизнь.

Старая дорога на Вену из Будапешта не совпадает с нынешней автострадой и тянется севернее. Здесь у подножия невысоких гор в местечке Урем можно найти единственное в Венгрии православное кладбище, покой которого охраняет часовня.

В конце восемнадцатого - начале девятнадцатого века эти холмы не были столь заросшими, как сейчас, отсюда открывалась панорама на Буду и Пешт. По преданию, именно на этом месте, где стоит часовня, любила останавливаться во время путешествий со своим мужем юная жена регента Венгрии австрийского царевича Йожефа – дочь российского императора Павла I Александра Павловна.

Семи лет от роду великая княжна была уже миловидной и сложилась так, что казалась старше своих лет. "Она, – писала о ней императрица, – говорит на четырех языках, хорошо пишет и рисует, играет на клавесине, поет, танцует, понимает все очень легко и обнаруживает в характере чрезвычайную кротость ".

Конец восемнадцатого века прошел в Европе под знаком Французской революции и начавшихся европейских войн Наполеона. Брак Александры и Йожефа первоначально замышлялся как политический: он сближал две крупнейшие европейские монархии перед лицом революционной угрозы с Запада.

Родство императорских домов Габсбургов и Романовых закладывало основы для совместного противодействия "антихристу из Парижа".

В теплом и цветущем Будапеште царевна из Северной Пальмиры быстро почувствовала себя как дома. Она уже и не вспоминала о досадном эпизоде со сватовством шведского короля, которого довольно настойчиво протежировала ее бабка императрица Екатерина II. Она рано задумала брак Александры Павловны, и уже в октябре 1793 г. начались переговоры о сватовстве ее юным шведским королем Густавом четвертым; тогда же великую княжну начали учить шведскому языку. Интриги дяди короля, герцога Зюдерманландского Карла, долго препятствовали успеху переговоров, но, наконец, 13 августа 1796 г., Густав четвертый, под именем графа Рага, прибыл в Петербург, чтобы просить руки великой княжны; короля сопровождал и герцог Зюдерманландский. При свидании молодые люди понравились друг другу, согласие на брак их уже было дано императрицей и родителями невесты, назначен был день обручения, но король отказался подписать договор и явиться на обручение, ссылаясь на то, что в договоре были статьи, на которые он не давал предварительного согласия, а именно, относительно права будущей шведской королевы иметь православную церковь.

Юные принц и принцесса, Йожеф и Александра, очень быстро сдружились, и души не чаяли друг в друге. Политический и междинастический брак явно превращался в брак по любви. Красота и обаяние русской принцессы пленили правителя Венгрии, да и не его одного.

В самом центре Будапешта недалеко от набережной Дуная в районе Цепного моста, первого моста через Дунай, связавшего Буду и Пешт, есть площадь, названная именем мужа Александры Йожефа Надара. «Надар» по-венгерски означает «правитель». На площади – памятник Йожефу от благодарных венгров. В надписи на памятнике особо отмечены его заслуги по реконструкции и застройке Будапешта.

К сожалению, мало кто знает, в том числе среди венгров, что многие планы Йожефа по реконструкции венгерской столицы были подсказаны его русской женой. Это она, Александра Павловна, восхищенная красотой Вены, убедила мужа начать строительство в Белвароше (центре), дабы придать Будапешту черты европейского столичного города.

Градостроительство – не единственное, чем увековечила себя в венгерской истории дочь Павла I. Также внучка Екатерины имеет прямое отношение к созданию венгерского флага. Когда Йожеф решил создать венгерский триколор по образцу французского, жена посоветовала включить в него наряду с белым и красным зеленый цвет. После холодного и ветреного Петербурга русскую царевну поразило обилие зелени в венгерских парках и садах.

Отзывчивая славянская душа Александры Павловны, чуткая к культуре других народов, позволила ей быстро освоиться в венгерском высшем свете. Национальный венгерский костюм она, например, одела в то время, когда венгерская аристократия еще чуралась народных обычаев и нарядов. При Александре в великосветских салонах зазвучал венгерский чардаш. Щедрую русскую царевну полюбили простые венгры.

Жизнь и смерть Павла I, его детей, отмечены многими загадками и тайнами. Рыцарь Мальтийского ордена на русском престоле, он сам пал жертвой заговорщиков в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Тогда же, в марте 1801 года, не стало и его дочери Александры, королевы Венгрии. По странному стечению обстоятельств она пережила отца всего на 4 дня.

Есть версии, что смерть ее не была естественной. По одной из них – ее отравили недруги и завистники. Официальная же версия смерти – неудачные роды. Ее дочь прожила всего несколько часов. В 1978 году венгерские медики по забальзамированным останкам покойной определили, что во время беременности Александра заболела туберкулезом и в любом случае прожила бы не более трех месяцев.

Что касается гипотезы об отравлении, то врачи ее вроде не подтвердили, хотя на руках царевны были обнаружены красные пятна – следы брома.

Кто же был заинтересован в смерти Александры? Догадок на этот счет немало. В Вене при дворе, например, с подозрением следили за ростом популярности царевны-чужестранки: за один только год очаровательной дочери русского императора было посвящено столько восторженных стихов, сколько не получила ни одна, за исключением разве что Елизаветы, императрица Австрии за всю жизнь. Сами венгры назвали ее королевой, что тоже не нравилось Вене.

Александру похоронили на высоком холме в Уреме, где Йожеф и его жена еще недавно собирались строить родовой замок и где вскоре появилась часовня с усыпальницей. Здесь обрела покой русская царевна. Йожеф долго соблюдал траур, в течение 10 лет после кончины жены был вдов. Со временем вокруг часовни со склепом Александры возникло православное кладбище.

Несколько раз в год, в том числе 6 мая и на второй день Троицы, когда прославляют святую мученицу Александру, на Уремском холме затепляются свечи. Возносятся в небо молитвы православных, живущих на венгерской земле, на земле, которую так любила русская царевна Александра Павловна.

Великая княжна Елена Павловна

Елене Павловне, младшей сестре Александры, выпала также незавидная судьба. Она была по счету второй дочерью императора Павла 1 и родилась 13 декабря 1784 года. «Малютка эта – чрезвычайной красоты, – писала Екатерина II об этой своей внучке, – вот почему я назвала ее Еленой, то есть в честь Троянской красавицы Елены Прекрасной». Когда девочке было только шесть лет, императрица, сравнивая ее с сестрами, уже отдавала ей предпочтение в отношении наружности, замечая, что она красавица в полном смысле слова, что черты лица ее необыкновенно правильны, что она стройна, проворна и легка, короче – воплощенная грация. Любимица Екатерины оказалась чрезвычайно жива и ветрена, но с добрым сердцем, и за веселость ее любили более чем других сестер. От матери она тоже унаследовала таланты к искусствам. Ее артистическая натура проявилась в особых способностях к художествам, танцам и пению.

Елене не исполнилось и пятнадцати, когда она была выдана замуж за наследного герцога Фридриха-Людвига Мекленбург-Шверинского. Партия, однако, была не очень выгодной, сама Мария Федоровна находила в воспитании зятя «большие пробелы».

Свадьба состоялась в октябре 1799 года, а несколькими днями позже последовало обручение сестры Александры Павловны. Несмотря на пышность, с которой проходили торжества, гатчинский дворец был для них неудобен, слишком мал и не мог вместить все петербургское общество.

«Грязь и осеннее небо, покрытое туманами, придавали этому торжеству печальный вид», – вспоминала графиня В.Н.Головина. Природа словно предчувствовала печальный конец обеих сестер: в 1801 году скончалась Александра, на два года пережила ее Елена. Она умерла девятнадцати лет. Говорили, что – от тоски по родине. И над ее могилой был воздвигнут православный храм.

Великая княжна Мария Павловна

Мария Павловна – третья дочь Павла I. В детстве великая княжна пострадала от оспы, и черты ее лица были грубы, но, придя в возраст, она похорошела настолько, что ее называли "perle de famille" – «жемчужина семьи». «Мария Павловна, если не такая красавица, как Елена, но столь привлекательна, добра, что на нее смотрели, как на ангела», – писал о великой княжне один из придворных того времени.

Родилась Мария 13 февраля 1786 года. Мать и баронессу Шарлотту Карловну Ливен шокировали «мальчишеские» привычки подрастающей девочки. «Она – настоящий драгун, – писала о четырехлетней внучке Екатерина, – ничего не боится, все ее склонности напоминают мальчика, и я не знаю, что из нее выйдет, самая любимая ее поза подпереться руками в бока и так прогуливаться».

Усилия воспитательниц не прошли даром, но не искоренили в Марии открытого, веселого нрава. С возрастом она полюбила занятия музыкой и пением, у нее появились наклонности к серьезным знаниям. В апреле 1795 года Екатерина писала М.Гримму о любительском семейном концерте: «Великие княжны Александра и Елена будут петь, Мария, которой девять лет от роду и которая уже окончила у Сарти генерал-бас, так как она отличается необыкновенной любовью к музыке, будет аккомпанировать на клавикордах. Сарти говорит, что она наделена большим талантом к музыке, и что вообще она проявляет во всем большой ум и способность и будет разумной девицей. По словам генеральши Ливен, она любит читать и проводит за чтением по несколько часов в день, при всем том, она очень веселая и оживленная...». Общеизвестно, что маленькая Мария была любимицей Екатерины, лично руководившей ее воспитанием и образованием. В Веймарском государственном архиве сохранились учебные тетради юной принцессы, которые свидетельствуют, прежде всего, о том, какое большое место в ее занятиях занимала русская история, как и история всеобщая.

В 1804 году Мария Павловна выходит замуж за наследного принца Карла-Фридриха Саксен-Веймарского и навсегда переезжает в Веймар. В 1828 году принц вступает в управление Великим герцогством. В историю Веймара Мария Павловна вошла как величайшая меценатка, которой город обязан великим множеством культурных усовершенствований и учреждений. Кроме того, в памяти потомков и современников остались привлекательные свойства этой незаурядной женщины – обаяние, ум, щедрость, неустанная благотворительность, постоянное внимание к вопросам культуры и ее творцам. Эта правнучка Петра пользовалась, пожалуй, наибольшей популярностью среди своих современников. Во всяком случае, ни о ком из августейших особ дома Романовых не сохранилось столько восторженных отзывов современников, среди которых были величайшие писатели времени – от Гете и Шиллера до Тютчева и Жуковского.

Благодаря свекрови, Великой герцогине Луизе, Веймар к тому времени стал средоточением интеллектуальной жизни Германии. На ее «беседы за белым столом» собирались все выдающиеся люди города, а также их гости, чтобы поговорить о поэзии, музыке, науках. Любопытно, что герцогиня Луиза была младшей сестрой Натальи Алексеевны, первой жены Павла Петровича. Она приезжала в 1773 году вместе с матерью и сестрами в Россию и вполне могла претендовать на руку и сердце русского царевича. Но случилось иначе, и в 1775 году Луиза вышла замуж за Карла-Августа Саксен-Веймарского. Ее сын вновь соединился с семьей Павла. Шиллер писал: « В лице нашей новой принцессы к нам прибыл поистине добрый ангел. Она необыкновенно любезна, понятлива и образована, она выказывает твердый характер и умеет соединять недоступность, свойственную ее сану, с самой обаятельной любезностью. Коротко говоря, она такова, что если бы у нас был выбор и мы могли бы по собственному заказу выбирать принцессу, то мы все равно выбрали бы только ее и никого другого. Если только она почувствует себя у нас как дома, то я обещаю Веймару великолепную эпоху» 

Мария с большой охотой отдалась учению, брала уроки у профессоров Йенского университета. Пополняла свое образование, беседуя с Гете и Шиллером, писателями Гердером и Виландом. После смерти свекрови Мария Павловна заменила ее как покровительница наук и искусств. Она создала музей, посвященный памяти великих веймарцев Гете и Шиллера. Устраивала публичные лекции при своем дворе, сама выбирала для них темы. Пригласила к себе пианиста и композитора Ференца Листа. Знаменитый музыкант стал инициатором постановки здесь малоизвестных опер. В Веймаре устраивались музыкальные праздники и была открыта музыкальная школа. Шиллер признал в Марии Павловне «большие способности к музыке и живописи и действительную любовь к чтению». Гете назвал ее одной из лучших и выдающихся женщин своего времени.

Слава ангела-хранителя особенно стала распространяться после лета 1805 года, засушливого и неурожайного, когда удалось свести концы с концами только благодаря закупкам хлеба на деньги принцессы. О реакции жителей герцогства сообщает Фойгт: «народ на нее молится, доброта Марии Павловны подействовала на него и сильно умерила его обычную грубость. Народ постоянно чувствует ее тихое заступничество, и я теперь понимаю, что может значить имя Марии в католическом символе веры». Летом того же года загородная резиденция герцогов близ Эйзенаха Вильгельмталь была переименована в Мариенталь – в честь благодетельницы.

Прибытие Марии Павловны в Веймар было отмечено, как мы помним, стихами Шиллера. Когда пятьдесят лет спустя в том же, только заново отстроенном ею после пожара театре, торжественно отмечался полувековой юбилей этого события, в городе, да и во всей Германии, не было поэта такого ранга. Снова переиздали Пролог Шиллера, эпилог к которому составил вполне самодельные, но искренние вирши верного Шёлля:

Тебя благословляет жизнь, что вокруг тебя шумит

Там лес и шахта пользу создают,

Где острый смысл исследует пытливо,

Где учит мудрость и кипит отвага, 

Там помнят с благодарностью тебя

Как ангела - хранителя страны,

Опору слабым, образец достойным

И материнских чаяний оплот.

И хотя в зале в это время не было ни Гете, ни Шиллера, ни Виланда, с которыми было связано славное Веймарское начало Марии Павловны, культурная жизнь города и герцогства, во многом, и, прежде всего, ее стараниями, не погасла. Как-никак за дирижерским пультом в оркестровой яме стоял преданный ей Ференц Лист. Свет культурного излучения, который так мощно горел здесь во времена ее молодости, не погас совсем – и в этом ее главная решающая заслуга не только перед историей Германии, немецкой культурой, но и перед Россией.

Подобно сестрам, Мария Павловна не была счастлива в личной жизни и никогда не смогла забыть России. Из ее дочерей самой значительной стала императрица Августа, супруга германского императора Вильгельма.

Великая княжна Анна Павловна

Великая княжна Анна Павловна родилась 5 сентября 1795 года. Воспитание свое Анна Павловна получила под руководством своей матери и графини Шарлоты Карловны Ливен. В 15 лет великая княжна, по донесению французского посла, «была высока ростом для своего возраста и более развита, чем обыкновенно бывает в этой стране, так как, по словам лиц, посещавших двор ее матери, она вполне сформирована физически. Рост ее, стан, все указывает на это. У нее прекрасные глаза, нежное выражение лица, любезная и приятная наружность, и хотя она не красавица, но взор ее полон доброты. Нрав ее тих и, как говорят, очень скромен. Доброте ее дают предпочтение перед умом. Она же умеет держать себя, как подобает принцессе, и обладает тактом и уверенностью, необходимыми при дворе». Наполеон, желавший закрепить союз Франции с Россией своим браком с русской великой княжной, стал настойчиво домогаться руки Анны Павловны, но встретил упорное противодействие со стороны императрицы Марии Федоровны, смотревшей на Наполеона как на выскочку и исчадие революции. Наполеон после долгого ожидания получил ответ, равнявшийся отказу, а именно, что ввиду нежной молодости великой княжны брак возможен для нее не ранее как через два года. В 1816 году Анна Павловна выдана была замуж за принца Оранского Вильгельма, сделавшегося королем Нидерландским в 1840 г. под именем Вильгельма II. В Голландии Анна Павловна показала себя истинной дочерью императрицы Марии Федоровны: она всецело отдалась благотворительной деятельности. Для больных и раненых воинов она основала госпиталь и инвалидный дом и устроила до 50 приютов для бедных детей. В 1849 г. Анна Павловна потеряла своего супруга и остальную жизнь провела в Гааге; летним любимым ее местопребыванием был Сестдик, где воздвигнут был памятник ее супругу. Скончалась Анна Павловна 17 февраля 1865 г. и похоронена в православной церкви в Амстердаме, сооруженной императором Николаем I. От брака своего с Вильгельмом II Анна Павловна имела трех сыновей: принца Александра, короля Нидерландского Вильгельма III и принца Вильгельма-Фридриха-Генриха и дочь Вильгельмину-Марию-Софию-Луизу, вышедшую замуж за наследного принца Саксен-Веймарского Карла-Александра.

Екатерина Павловна - губернаторша тверская, королева Вюртембергская

«она – русская женщина... »

Н.М.Карамзин

В мае 1788 года Екатерина II сообщала Потемкину: «Любезный друг, князь Григорий Александрович. Вчерашний день великая княгиня родила дочь, которой дано мое имя, следовательно, она – Екатерина». Когда она должна была появиться на свет, жизнь ее матери буквально «висела на нитке». Своим благополучным все-таки разрешением Мария Федоровна оказалась обязана свекрови. С нескрываемой гордостью Екатерина II писала Г.А.Потемкину в мае 1788 года: «Я матери спасла живот, ибо жизнь ее была два часа с половиною в немалой опасности, от единого лекарства и трусости врачей, и, видя сие, ко времени и кстати, удалось дать добрый совет, чем дело благополучно кончилось, и теперь она здорова» . Римляне говорили: Nomen est omen (Имя – это предзнаменование). Сиятельная бабка встретила появление на свет очередной внучки без особой сентиментальности. Особ женского пола, рождавшихся возле трона, она считала существами бесполезными, обреченными на тусклую и бесцветную жизнь.

Императрица принимала самое деятельное участие в крестинах. К купели же новорожденную поднесла Екатерина Романовна Дашкова. В хлопотах двух великих женщин возле маленькой тезки впору увидеть особый знак судьбы – для этой крошки природа вывернет на изнанку все карманы со щедрыми дарами, ничто тусклое и бесцветное не коснется ее. И лишь непредсказуемость исторического расклада уведет внучку Великой Екатерины от ее, быть может, истинного предназначения: сделать век девятнадцатый продолжением «царства женщин», которым была Россия в веке восемнадцатом.

Дадим, однако, девочке подрасти ... С раннего детства Катя покоряла умом и веселым общительным характером. В 1791 году Мария Федоровна, описывая своих детей родителям, так отзывалась о тезке свекрови: «Это маленькая красивая куколка, душка, очень смешная, как самая младшая, она избалованное дитя мамаши. Признаюсь, что я часто играю с ней, она так чувствительна к ласке...». Царственная бабка не находила в маленькой Екатерине ровно ничего особенного. «О ней еще нечего сказать, – писала императрица Гримму, – она слишком мила и далеко не то, что были ее братья и сестры в ее лета. Она толста, бела, глазки у нее хорошенькие, и сидит она целый день в углу со своими игрушками, болтает без умолку, но не говорит ничего, достойного замечания».

Екатерина была любимицей и старшего брата Александра. Сохранилась их обширная переписка. Говорили, что брат и сестра чрезвычайно похожи. Однажды, когда в очередной раз зашел об этом разговор, Александр удалился на полчаса и вернулся к обществу... в женском наряде, чем очень всех позабавил. Их тяготение друг к другу на самом деле объяснялось, очевидно, общностью характеров и интересов. А может, и поиском друг у друга недостающих самим черт? Современники отмечали почти мужской ум великой княжны. Рассказывали, что из ее уст как-то вырвалось признание, что самым большим ее огорчением в жизни было, что она не родилась мужчиной, чтобы участвовать в событиях 1812 года. А французский дипломат граф Лафероне отмечал, что «самые существенные свойства Александра I – тщеславие и хитрость или притворство, если бы надеть на него женское платье, он мог бы представить тонкую женщину».

Бабке Екатерины не выпало убедиться, как она была не права: умерла в 1796 году. Когда в Михайловском замке убили отца-императора, Екатерине Павловне было 13 лет. С матерью Екатерина не ладила. Привыкшая к абсолютной покорности своих детей, здесь Мария Федоровна становилась в тупик. В Екатерине было чуть больше, что требовалось благовоспитанной принцессе: смелости, самостоятельности, открытости, даже ума и образованности. Последнее, понятно, радовало ее учителей. Недаром некоторые из наставников Екатерины становились ее друзьями на всю жизнь, не желая покинуть свою воспитанницу. И хотя обучалась она тем же предметам, что и сестры, задатки способного человека делали свое дело: Екатерина познавала и больше и лучше, находя в учении и удовольствие, и выход своей бьющей через край энергии. Но не среди того, чем с энтузиастом занималась Екатерина – физика, математика, политическая экономия, история, география, иностранные языки, она нашла дело на всю жизнь. Речь идет о рисовании. Преподавателем великой княгини был академик Егоров. Жаль, что работ его ученицы не сохранилось. (Или лежат они, неопознанные, в запасниках?) Как бы то ни было, об успехах воспитанницы «русского Рафаэля» мы можем судить лишь по отзыву одного из современников, говорившего, что если бы Екатерина Павловна не была царской дочерью, ей было бы уготовано звание великой художницы.

Итак, юная принцесса явно выбилась из круга девушек ее возраста и положения. «Робость совершенно ей несвойственна», – замечают окружающие ее люди, – «в ней нет нисколько женской пустоты, религиозной сентиментальности, она обладает особенной силой мышления, в ее взоре светятся чистые мысли, высшие интересы». Сильная, ловкая, уверенная в себе она первенствует решительно во всем: в танцах, важном споре, в бешеном галопе, оставляя далеко позади себя придворных витязей.

Известный театрал и мемуарист, тогда еще студент, С.С.Жихарев утверждал, что Екатерина Павловна принадлежала к тем женщинам, образ которых оставляет в сердце след на всю жизнь. В частном письме в Италию многоопытный старик де Местер делился своими впечатлениями: «Ничто не сравнится с добротою и приветливостью Великой княгини. Если бы я был живописцем, я послал бы вам изображение ее глаз. Вы бы увидели, сколько природа заключила в них доброты и ума». «Она была совершенная красавица с темными каштановыми волосами и необыкновенно приятными, добрыми карими глазами. Когда она входила, делалось, будто светлее и радостнее», – свидетельствует современница.

Умение привлечь, расположить к себе людей было характерной чертой Екатерины Павловны. Это не имело ничего общего с обманчивою маской светской любезности, дежурными улыбками, притворною участливостью. Напротив, все отмечали необыкновенное прямодушие великой княгини. Она говорила то, что думала, открыто, порой не сообразуясь с обстоятельствами, чем не раз вредила себе. Однако, как узнаем лишь из фрагментарно сохранившихся писем Екатерины Павловны, она, несмотря на многие невзгоды и уроки жизни, чрезвычайно ценила в себе эту свою природную черту: думать, говорить и поступать, полагаясь на собственное живое чувство и разум, без оглядки, а иногда и вразрез узаконенному.

Вопрос о замужестве великой княгини Екатерины Павловны был предметом особых забот вдовствующей императрицы Марии Федоровны. К обычным в таких случаях соображениям политических выгод, что естественно для императорского дома, примешивалась материнская тревога. Сердце Екатерины рано начало жить взрослой жизнью. Непокорное жестким правилам, диктуемым высоким положением, оно могло завести девушку далеко. Увлекающаяся, влюбчивая, она способна на неожиданный выбор. Надо сказать, что основания для беспокойства были. В какой-то мере их разделял и Александр. Решение вопроса, казалось, само шло в руки.

«...Ничего не может быть несчастнее российской великой княжны. Они не сумеют ни к чему примениться; все им будет казаться мелочно, это выйдут существа резкие, крикуньи, хулительницы, красивые, непоследовательные, выше предрассудков, приличий и людской молвы. Конечно, у них будут искатели, но это поведет к бесконечным недоумениям, и хуже всего придется той, которая будет называться Екатериною».

Самое любопытное в том, что эти мысли Екатерины Великой о будущности дочерей Павла и в частности той, о которой наш рассказ, были изложены в письме к Гримму за десять лет до рождения маленькой тезки. В сущности, бабка-императрица угадала в судьбе Екатерины Павловны почти все. И даже то, как трудно будет ей, избалованной природой, самоуверенной, начитанной, с широкими запросами, обрести семейное счастье.

В 1809 году Наполеон Бонапарт развелся с Жозефиной Богарне, к его сожалению так и не подарившей ему сына. Слава императора была в зените. Он упивался безграничностью теперь уже всеевропейского общества. Но наследник!

Это было уязвимое место. И еще: разве не достоин он женщины, в жилах которой текла кровь не одного поколения королей? Он желал невесты порфироносной, для которой бы трон, скипетр и мантия с детства были вещами столь же обыденными и привычными, как иголка и нитка с наперстком для дочери белошвейки.

И осенью в 1808 году на эрфуртском свидании императоров Франции и России Екатерина Павловна получает официальное предложение о браке с Наполеоном, переданное Талейраном через Александра I, который, как писали, «был не прочь согласиться на этот брак».

Однако эти надежды пришлось похоронить. Мать и дочь, так часто не согласные, выступили в данном вопросе неприступным единым лагерем. Привыкшая не лезть за словом в карман Екатерина высказалась по поводу могущественного «искателя» с присущей ей выразительностью и темпераментом: «Я скорее пойду замуж за последнего русского истопника, чем за этого корсиканца».

Многие дипломаты того времени ставили развитие дальнейших событий в Европе в прямую зависимость от итогов сватовства всесильного корсиканца: «Он будет вскоре воевать с той державой, которая не даст ему своей принцессы». Как тут удержаться от искушения хотя бы мысленно представить себе Екатерину Павловну супругой Наполеона! «Гроза двенадцатого года» – прошла бы она стороною? Кутузов, горящий Смоленск, Бородино, смертельная рана Багратиона, офицеры - будущие декабристы, московский пожар, «мы» - вступающие в Париж... Жутко, весело и невероятно думать, что эта историческая махина сдвинулась с места, потому что из-под колеса выбился маленький камушек: «Я скорее пойду за последнего русского истопника».

Кроме Наполеона на жизненном горизонте Екатерины Павловны один за другим появлялись три высокопоставленных жениха: принц баварский, принц вюртембергский и один из сыновей эрцгерцога австрийского Фердинанда. Однако до свадьбы дело не дошло. Общество не было весьма удивлено неожиданным обручением в 1809 году Екатерины Павловны со своим двоюродным братом принцем Георгом Ольденбургским.

Это был человек, в котором самый доброжелательный взгляд не мог выискать ровным счетом ничего примечательного: младший сын незначительного немецкого князька, не красив, не блестящ, безо всяких дарований, серый фон, на котором фигура жены выглядела довольно рельефно.

В семейной жизни Екатерина Павловна была, по-видимому, счастлива. Графиня Эделинг писала в своих «Записках»: «Наружность герцога не представляла ничего привлекательного, но он был честный человек в полном смысле слова. Екатерина Павловна имела благоразумие довольствоваться им, и по природной своей живости вскоре привязалась к мужу со всем пылом страсти».

12 сентября 1812 года умер Петр Иванович Багратион от раны, полученной в Бородинском сражении. Похороны героя-генерала, «льва русской армии» были тихими и немноголюдными. Он скончался в отдаленном местечке Симмы, где было имение его родственников Голициных. Но едва все закончилось, как в Симмах появились нарочные из Петербурга. Они что-то искали среди вещей покойного. Все самое дорогое его сердцу вмещал кожаный портфель, с которым он никогда не расставался. Из него-то и достали небольшую овальную миниатюру. Это была великая княгиня Екатерина Павловна.

Если бы не ее портрет да обрывки нескольких брошенных вскользь фраз, строчек на пожелтевшей бумаге – кто бы помнил о романе над светлыми водами Славянки? О нем полагалось молчать. Слишком щекотлива была тема: великая княгиня и генерал, пусть даже он трижды герой.

Петр Иванович был достоин монаршего доверия, поэтому именно его пожелали видеть начальником охраны в Павловске. На летние месяцы сюда перебиралась императорская семья, а вслед за ней тянулся и весь двор. Екатерина была еще подростком, когда познакомилась с «охранником» – генералом, чей полководческий дар и личный героизм сделали его фигурой чрезвычайно уважаемой и популярной. А после Шенграбенского сражения звезда Багратиона устремилась в зенит. Екатерина увлеклась этим скромным, немногословным, овеянным романтической славой мужчиной. Все, даже внешность, импонировало Екатерине в смуглом южанине с шапкой жестких волос и горбатым кавказским носом. Все чаще видели восемнадцатилетнюю девушку беседующей с Багратионом, которому было лет за сорок. То в гостиной, то на балу, то в аллеях Павловского парка они неизменно оказывались рядом, и это начинало беспокоить Романовых.

Тревожился и Александр. Что стоит за сближением сестры и боевого генерала? Император знал: его личная приязнь и согласие с Екатериной кончаются там, где начинается политика. Здесь они стояли по разные стороны баррикад. И Багратион, не признававший никаких компромиссов с Бонапартом, оказывался плечом к плечу с Екатериной. Он, любимец армии, за которым в огонь и воду солдаты пошли бы, не рассуждая, мог в определенных обстоятельствах сыграть ту же роль, что и братья Орловы при Екатерине Великой.

Такая мысль навсегда зародила недоверие императора к Багратиону, послужила причиной явной и скрытой опалы, которые преследовали его до самого конца. Все средства, чтобы поскорее прервать этот роман, были предприняты. Отсюда активные поиски женихов, вызвавшая столько толков свадьба с невзрачным принцем Георгом и переселение молодоженов в Тверь.

Эпоха «двенадцатого года» – особая страница в короткой жизни Екатерины Павловны Романовой. Именно тогда наиболее ярко проявилась ее человеческая значительность, широта кругозора, способность к неординарному государственному мышлению. В момент, когда вторжение огромной армии Наполеона многих повергло в панику, Екатерина Павловна, одна из первых, высказала мысль, что поход на Россию станет роковым для Наполеона.

Из Твери и Ярославля она писала Александру письма, полные истинного патриотизма и веры в то, что, пройдя через военные испытания, Россия-освободительница займет подобающее ей – первое! – место в Европе. По ее словам, это «не мечта, но истина».

Сама же Екатерина Павловна не колебалась ни минуты. Она вооружила и до конца войны содержала на свои средства егерский батальон, образованный из крепостных крестьян и носивший ее имя. Екатерининские ратники участвовали во всех значительных сражениях с Наполеоном. Из 1000 человек возвратилось только 417. Кроме егерского батальона, в августе 1812 года Екатерина с мужем формировала в Ярославле ополчение, которое состояло из одного конного и нескольких пехотных полков под командованием флигель-адъютанта князя Оболенского.

Дни Тверской губернаторши, лишь недавно оправившейся от родов, были целиком и полностью заняты работой в госпиталях, заботой о раненых и пленных. «Простите за лаконизм, – писала она своим корреспондентам, – но у меня нет ни минуты». И в это верится, как и в ее, ставшие широко известными слова: «Всего более сожалею в моей жизни, что я не была мужчиной в 1812 году...».

Но и принц не был рожден героем. Он не скрывал отсутствия интереса к военному делу. Справедливости ради надо сказать, что в Твери, полностью руководясь советами своей жены, принц Георг оставил по себе светлую память. Была драматична его кончина: он умер в декабре 1812 года, заразившись тифом при посещении больных в Тверских лазаретах. Горе молодой вдовы было велико. Она серьезно захворала. Близкие даже опасались за ее жизнь. Марии Федоровне пришла мысль отправить дочь на воды.

И весной 1813 года великая княгиня отправилась за границу. Ей понравилась Прага: «Восхищает меня здесь заботливость и попечительность о всякой вещи – вот дух охранения, столь неизвестный у нас».

В том же году Екатерина Павловна вторично выходит замуж за другого своего двоюродного брата по матери – наследного принца Вильгельма Вюртембергского. Уже через несколько месяцев Вильгельм вступил на престол, и она стала королевой Вюртемберга. Но в ее письмах к Карамзину сквозит одна лишь просьба: пишите чаще. Он посылает ей новые части своей «Истории». Королева вспоминает «тверские наши собрания», отчитывается: «каждый день я читаю, учусь и мысленно благодарю автора за его труды».

А тверчане? Что им принесло появление в городе «высочайшей особы»? Тут все ожило, взволновалось, расцвело. Екатерина Павловна быстро сходилась с людьми, старалась вникнуть в проблемы, ситуации и, как писали, удивляла «богатым, возвышенным и быстрым, блистательным и резким умом» . Вместо, как можно было ожидать, чопорной, отстраненной от всего земного царственной особы, город увидел живую, доступную, сердечную женщину.

В письмах к столичным друзьям быстро и надолго появляется: «любезная Тверь», «моя милая Тверь», «возлюбленный город Тверь», «Тверь всегда останется мне дорогою, это место, где я провела самые счастливые дни моей жизни».

У этой фразы было, – увы! – было пророческое продолжение. Вспоминая о счастливых тверских днях и размышляя о будущих, Екатерина Павловна писала: «...не думаю, чтобы их предстояло еще много».

Отношения «русской хозяйки» с двором складывались не просто. Что легко наладилось в Твери, то казалось вызывающим в Штуггарте. Простой же народ, которому она щедро помогала, боготворил ее.

Чем же, однако, жило ее сердце? Двух сыновей, рожденных в России, Екатерина Павловна взяла с собой, занималась с ними русским языком. Второй ее сын, Петр, словно выполняя волю матери, стал одной из самых деятельных и бескорыстных фигур на ниве российской благотворительности.

За три года своего второго супружества Екатерина Павловна родила двух дочерей. Однако, по наблюдениям современников, ее отношения с мужем незаладились. Разлука же с родиной лишила ее и того, что было для нее необходимым: общения с духовно близкими людьми.

Благодарность к Екатерине Павловне жива до сих пор в Германии. Ей шел всего тридцать первый год, когда она умерла. В Штуггарте есть улица Катерины. Ее именем назван новый современный госпиталь.

Король Вильгельм приказал разобрать свой родовой дворец на горе Ротенберг, чтобы в память о супруге воздвигнуть там над могилой Екатерины Павловны капеллу. Сооруженный в 1820-1824 годах православный храм стал первой русской постройкой на немецкой земле.

Заключение

И все-таки, была бы Екатерина Павловна императрицей России – вопрос не из легких. Во всяком случае, для многих современников Екатерины Павловны такой поворот событий – она на троне – казался и желанным, и реальным. Тому остались свидетельства. И не только поэтические, предсказывавшие ей славу великой бабки:

Чрез долгий ряд веков в молве, земных судьбин,

Сольются имена тех двух Екатерин!

Не слились... И все-таки, согласитесь, есть особый интерес взглянуть на портрет молодой красавицы, мысленно награждая ее титулом «Екатерина III, русская императрица, 1788-1818».

Екатерина многих привлекала своим острым умом и редким человеческим обаянием. Но Александр I вовремя позаботился о том, чтобы Екатерина Павловна не взошла не престол.

Жизненные планы Екатерины явно выходили за рамки обычного, и она предпочитала осуществить их не отлучаясь из дома. Вот почему последовавшее вслед за свадьбой назначение принца Ольденбургского генерал-губернатором Новгородской, Тверской и Ярославской губерний с резиденцией в Твери можно было расценивать как тщательно замаскированную императором Александром ссылку слишком энергичной сестры подальше от трона. Что же вынудило его на это?

Возвратившись в Петербург из Тильзита, Александр 1 не мог не заметить резкую перемену к себе в отношении определенной части общества. Это была реакция на заключенный мир с «антихристом Бонапартом». Многие его считали постыдным и унизительным для России.

Граф Стединг, посол шведского короля в Петербурге, доносил в Стокгольм, что недовольство против императора доходит до того, что в гостиных и даже на публичных собраниях в открытую обсуждается вопрос о смене царствующей персоны.

«Забвение долга, – писал он, – доходит даже до утверждения, что вся мужская линия должна быть исключена и... на трон следует возвести княгиню Екатерину». Вокруг Екатерины незаметно образовался кружок сторонников, недовольных политикой Александра. Ее лавры лидера стародворянской партии стали неоспоримы.

Кто знает, быть может, она и в самом деле была не прочь повторить еще раз на политической арене русской истории роль, искусно и с таким успехом сыгранную ее бабушкой Екатериной II?

Итак, в стране созрела ситуация, когда на троне должна была появиться Екатерина III. Александр, однако, не собирался уступать. Весьма вовремя принятыми мерами он укрепил свои позиции, и недовольство не переросло в открытый бунт. Судьба, подбросив великой княгине, быть может, долгожданный шанс, поспешила забрать его. И все же Екатерина Павловна, наверное, не очень хотела быть императрицей России. Но достоверно об этом мало кому известно. Если бы Екатерина Павловна поставила себе эту цель, то, учитывая ее природные способности и на редкость удивительный острый ум, она бы достигла своей цели. Но на самом деле нам остается только догадываться, хотела ли действительно Екатерина Павловна стать императрицей России.

«Истинная краса царского дома и России», как ее тогда называли, сошла под могильный камень, оставив у современников грустное чувство чего-то не свершившегося, не заладившегося в так много обещавшей жизни. Был и остается в нашей истории 1812 год, в котором ее женский голос прозвучал громко и страстно. Была и остается «милая Тверь», где среди музейных экспонатов, живописи, фарфора, бронзы хранятся портреты «тверской полубогини». Люди, работающие здесь, называют ее как давнюю и добрую знакомую: Екатерина Павловна.

Использованная литература

Русская провинция, 1994, №6

Мир женщины, 1993,февраль.

Великие россияне XVIII-XIX веков, СПб. Лениздат 1996.

Российская газета, 1996, 7 марта.

Москва, 1996, №6

Н. Лансере и др., Гатчина при Павле Петровиче цесаревиче и императоре, СПб, 1995 г.

Биография художника

« Предыдущее фотоСледующее фото »

« вернуться