Музыка / Каталог музыкальных произведений по жанрам и видам / Колокольные звоны

Ю.В. Пухначев

 

     В основу статей настоящего сборника легли доклады, прочитанные на конференции «Колокола. История и современность», которая была организована Научным советом АН СССР по истории мировой культуры и состоялась 25—26 октября 1982 г. в Москве под руководством члена-корреспондента АН СССР Б. В. Раушенбаха.
 

      На протяжении многих веков колокола сопровождали своим звоном жизнь народа. Они размеряли течение дней, возвещая время трудиться и время отдыхать, время бодрствовать и время спать, время веселью и время скорби. Они оповещали о грозящем стихийном бедствии и о приближении врага, они созывали мужчин для борьбы с неприятелем и встречали торжественным звоном победителей, собирали граждан для обсуждения важных дел и призывали народ к восстаниям в годы тирании. Звук вечевого колокола был сигналом к народным собраниям в древнерусских феодальных республиках Новгороде и Пскове,— недаром А. Н. Герцен назвал «Колоколом» свой журнал, посвященный борьбе с самодержавием.
 

      Глубоко символично было и ошеломляющее нарастание веса русских колоколов в XVI—XVII вв.: «Медведь», 1500 год — 500 пудов, «Лебедь», 1550 год—2200 пудов, Большой Успенский колокол, 1654 год—8000 пудов, «Царь-колокол», 1735 год—свыше 12000 пудов. Обратим внимание на даты — то было время, когда Российское государство росло и крепло. И звон колоколов-гигантов, разносившийся на много верст окрест, был символом возрастающей мощи нашей державы, он звал народ к единению и верности гражданскому долгу. <...>
                                                                                                

А. Н. Давыдов

 

Колокола и колокольные звоны в народной культуре

 

В книге:Колокола. История и современность. М., 1985, с. 7-17.

   Бытование колоколов, их функции, их использование с давних времен на Руси в разных ее областях и районах имело в целом один и тот же характер. Но в данной статьемы приводим примеры лишь на основе изучения колоколовРусского Севера.
 

    Если проследить по какому поводу отлит тот или инойколокол, то можно наметить несколько групп.Нередко встречаются колокола, отлитые в поминовение умерших. Вот образчик надписи на одном из них: «Построен сей колокол из своего инживения и приложили в Сольвычегодский Введенский монастырь 1738 году июля для превосходительные господа бароны Александр Григорьевич с братьями Строгановы за поминовение прародителей своих. Лит сей колокол у Соли-Вычего декой на посаде» ¹. Колокол весил 70 пудов. Отливание колоколов в поминовение родителей было принято в России. Считалось, что каждый удар в такой колокол есть глас поминовения усопшего.
 

     Известны колокола, отлитые «по обету». Приведем рассказ Д. А. Буторина, потомственного помора из Долгощелья, воспроизводящим события, случившиеся где-то в конце XIX в. У четы ненцев в течение семи лет рождались одни девочки, и отец, крещенный ненец по прозвищу Северко, дал обет церкви св. Петра и Павла в дер. Сояна, в которой он венчался, что если родится мальчик, то он пожертвует церкви колокол. Через 10 месяцев после обета родился мальчик. Северко продал стадо оленей и поручил мастерам Дерягину и Мелехову из дер. Кимжа отлить колокол. В 1907 г. колокол был отлит и повешен на колокольню церкви св. Петра и Павла.
 

      Есть колокола, отлитые в память исторических событий. Ярким примером такого рода может служить колокол «Благовестник», экспонируемый ныне в Соловецком государственном историко-архитектурном и природном музее-заповеднике ². Этот колокол был отлит «по высочайшему указу на имя Соловецкой обители» на заводе Чарышникова в Ярославле, в память войны 1854 г. Верх колокола увенчан изображением державы. Держава, один из символов царской власти, говорит нам, что колокол — царский подарок. Аналог—держава «Царя-колокола». Текст полон наивной веры в «заступничество небесных сил»: «Дивен бог во святых своих. Лета 1854 июля в день 6 при настоятеле архимандрите Александре два английские паровые 60 пушечные фрегаты «Бриск» и «Миранда» подошли к Соловецкой обители, и один из них сделал несколько выстрелов по монастырю ядрами, после которых из двух монастырских трех фунтовых пушечек, отвечали так удачно, что повредили фрегат и заставили неприятеля удалиться на другой день 7 Июля, после отказа сдать монастырь и отдаться военнопленными: оба фрегата девять часов беспрерывно бомбардировали монастырь бомбами, гранатами, картечью, даже трехпудовыми калеными ядрами, и несмотря на то, заступленном угодников Божиих, обитель Соловецкая осталась цела. До начала и во все время бомбардирования шла служба, был крестный ход, во всем церковном благолепии по стенам вокруг всей обители. Когда же поднялся ход на стену во время пения: «Дерзайте убо, дерзайте люди Божий», усилились неприятельские выстрелы, отчего дрожали монастырские стоны, затрещала на ней деревянная крыша, огненные шары насквозь ее прорывали, и с потрясающим шумом неслись над главами шествующих: ядра или падали на землю, ударяясь о стены братских келий, или пролетали насквозь келий, все в них разрушая. Смерть была на волос от каждого, и — о чудо явное! во все время бомбардирования ни один человек не только не убит, но и не ранен, даже из бывших на монастырском дворе в гнездах птенцов чаек ни один не убит. В довершение всего ядро последнего вражеского выстрела пролетело насквозь соборной стены над западными вратами лика иконы Знамения Божией Матери, благоволившей принять сию рану за обитель, как и Сын Ея за весь мир. После сего выстрела все прекратилось, и на другой день враги со стыдом удалились. По отзыву самих врагов, от количества брошенных снарядов могли быть разрушены, не только малая безоружная обитель, но шесть больших городов, что и сами они сознали явным чудесным покровительством божиим». Историческое событие превращено в легенду.
 

        В рамке той же формы и размеров, что и рамка с выше приведенным текстом, помещено изображение сцены бомбардированпя монастыря. Вражеские суда обстреливают монастырь, видны летящие ядра и батарея, отражающая нападение. Сцена передана динамично, детали тщательно разработаны. Выпуклый рельеф изображений удачно расположен на сложной поверхности колокола, занимая значительную ее часть Изображение бомбардирования и рассказ о нем расположены на противоположных сторонах колокола.

 

       Специально для колокола «Благовестник» в 1862—1863 гг. в монастыре была выстроена колокольня, получившая название «Царской» (не сохранилась). Главная церковная и ризничная опись монастыря, составленная вскоре после создания колокольни, сообщает: «Под колоколом выложена пирамида из чугунных ядер и гранат, собранных после нападения англичан, коих 96-ти фунтового калибра 45 штук, 26-ти фунтового калибра 146 штук, чугунных же осколков 20 пудов. Подле колокола на площадке два орудия чугунных трехфунтового калибра. Эти орудия употреблены были на отражение англичан в 1854 г.» ³

    Колокол «Благовестник» — своеобразный памятник мужеству северян. Реалистическая сцена обстрела монастыря, изображенная на колоколе, ядра и пушки, находившиеся на колокольне, не могли не вызывать восхищения героизмом, проявленным защитниками монастыря, их мужеством, которое церковь столь велеречиво описывала как «божье покровительство».
 

    Самые разные события служили поводом для отливки колоколов. В 1891 г. произошел инцидент в японском городе Отсу, молодой наследник русского престола, был побит полицейским за свое поведение. Известна эпиграмма В. А. Гиляровского:

Приключением в Отсу
Опечален царь с царицей,—
Тяжело читать отцу,
Что сынок побит полицией.
Цесаревич Николай,
Если царствовать придется —
Никогда не забывай,
Что полиция дерется!

     Архангельский купец А. М. Починкови «для увековечивания в истории Архангельской гимназии дивного спасения его императорского высочества, наследника цесаревича и великого князя Николая Александровича от грозившей ему смертельной опасности 29 апр. 1891 г. в японском г. Отсу, по просьбе нынешнего настоятеля, пожертвовал 7 колоколов в 35 пуд, устроил для них прекрасную колокольню» ⁴.

   Чаще всего, однако, появление колокола в приходе было актом благотворительности. Колокола дарили церквам, соборам, монастырям не только цари и члены царской фамилии, не только богатейшие купцы (например, Строгановы), но также мелкие и средние купцы, зажиточные крестьяне ⁵.

      В духовных учебных заведениях обучали музыкальным предметам, например, игре на скрипке, дирижированию или пению. Но русская православная церковь не имела ни одной школы звонарей, где профессионалы-музыканты преподавали бы искусство игры на колоколах, как например, в школах звонарей Западной Европы. Процитирую статью 1896 г.: «...ни обыкновенный состав наших певческих хоров, ни их музыкально-певческая подготовка, ни их знания и умение по церковному пению, ни отношение к церковным в собственном смысле напевам в большинстве случаев не говорят за то, что они в состоянии быть блюстителями церковно-певческого искусства, блюстителями его правильности и законности... Все образование их направлено в сторону преимущественно, если не исключительно, концертного гармонического пения, хотя это пение, как известно, составляет лишь самую незначительную долю из всего обширного круга церковного пения,— долю, имеющую притом частное и второстепенное значение и совершенно своеобразный, не подходящий к составу и строю богослужения характер» ⁶.

   Подчас искусство знаменитых звонарей вызывало неудовольствие церковного начальства. Так, известному звонарю А. В. Смагину пришлось искать защиты у орловского архиерея. Благодаря покровительству иерархов, любителей звона, Смагин стал звонарем Александро-Невской лавры Петербурга ^6а.
 

   Колокола и колокольные звоны играли разнообразные роли в общественной жизни, в народной культуре. Упомянем некоторые из таких функций.
 

    Колокола звонили при встрече высокого гостя или начальства. «Двинской летописец» неоднократно упоминает колокольный звон, описывая встречу в Холмогорах и Архангельске Петра I в 1693 г.: «...Июля в 28 день »... царь ... Петр Алексеевич... изволил в первом своем походе со своими ближними людьми прити на судех ко граду Холмогорам. И как ис под Костромской волости суда явились, и тогда был в соборе благовест в один колокол, покамест судами против города к берегу пристал. А как изволит в карету сесть и шествовать через город ... тогда в соборе учинится звон во все колокола ... И на завтрее ... поплыли к городу Архангельскому Двиной рекою мимо посад. А как посадами плыли, тогда был звон по всем приходским церквам во всея колокола». Пространная редакция летописца сообщает про тот день: «И звону во вся бывшу того вечера и ночи до 5-го часа» ⁷. Колокольный звон сопровождал почти все пребывание Петра I в Архангельске.

     Колокола извещали о пожаре, и в этом заключалась их неотъемлемая функция в деревянных северных селениях, для которых пожары были частым и сокрушительным бедствием.
 

   Колокола сообщали о приближении неприятеля: такая функция была у поморских колоколен, например, в годы Крымской войны: «...назначены на колокольнях постоянные караулы, ... таким образом, что при первом появлении неприятеля... караульный ударит в набат» 8.
 

     Колокола висели на маяках, были и колокольни-маяки. У церкви Вознесения Господня на Соловках «над колокольнею находится деревянная глава... а поверху главы устроен деревянный фонарь со стеклом, который служит маяком». Рейнеке в «Гидрографическом описании Белого моря» упоминает при маяке на Мысе-Острове башенку с колоколом, «который звонит во время тумана» ⁹. Память о такой функции колоколов сохранилась в народной молве ¹⁰.
 

     Аналогичную функцию выполняла звонница Петропавловской церкви Чёлмужского погоста. В. П. Орфинский пишет, что в «туманные дни рыбачьи лодки, заблудившиеся в шхерах прибрежных островов, находили дорогу домой по призывному колокольному звону и мерцанию огонька на звоннице»¹¹.
 

    В поморском селе Ненокса также били в колокола, чтобы заблудившийся человек мог выйти на звон к жилью. Аналогично использовали колокола почти во всех северно-русских деревнях, с жителями которых мне приходилось разговаривать о подобной функции колоколов.
 

     Колокола размеряли время. В общественной практике сам распорядок церковных звонов уже служил сигналом времени. Начиная с XVI в. в большом количестве появляются также башенные часы на колокольнях со специальными часовыми колоколами. Самые первые такие часы на Севере были установлены Семеном Часовиком, архиепилем (мастером архиепископа новгородского и псковского) в Соловецком монастыре в 1539 г. В Спасокаменном монастыре на Кубенском озере имелись «колоколенные» часы, сделанныев 1670 г., на колокольне Архангельского монастыря Устюга Великого — «часы железные боевые». В книге «Развитие хронометрии в России», откуда взяты сведения о башенных часах, имеется также изображение часов на колокольне Выгорецкого монастыря ¹². Из других источников узнаем о существовании подобных часов в Вологде, в Сумпосаде, в Верколе, на колокольне кафедрального собора в Архангельске, в монастырях Троице-Стефано-Ульяновском, Кожеостровском Николо-Карельском, Шенкурском женском, Онежском Крестном, Сямском, Михаила Архангела в Архангельске, Сольвычегодском, Введенском и других. Приведенный список явно не полон.

 

     Наконец, колокола сообщали о важных государственных или местных событиях.

   Таковы некоторые наиболее значительные функции у колоколов в общественной жизни северноруссов.

       Колокольный звон развивался как разновидность народного искусства. Ст. Смоленский отмечал, что «художественный звон возможен лишь на малых колокольнях, где все колокола подчинены воле одного звонаря» ¹³. Мы не отрицаем возможность красивых звонов в большие колокола (пример тому звонница Ростова Великого), однако на Русском Севере преобладали одноярусные колокольни со сравнительно легкими колоколами. Звонарями на Севере были местные жители, в церковной иерархии они стояли на самой низкой ступени: «Церковный сторож, он же звонарь (по-местному — трапезник), нанимался ли он от общества, или от выборного им лица, сверх денежных вознаграждений получает подаяние, для этого он ходит по домам прихожан в каждый праздник. Там этому трапезнику подают печеный хлеб, шаньги и пр.» ¹⁴ Трапезнику часто поручали и копать могилы, в зимнее время за плату от 40 до 50 копеек, а летом — от 20 до 30. Думается, при таком положении дел трапезник был небогатым человеком.
 

      Источники, описывающие красивые звоны, не называют, как правило, имен звонарей. Судя по широкому распространению звонов, большому количеству колоколен в северных городах и деревнях, мы можем считать колокольный звон одним из обычных проявлений народного искусства, где мастер часто анонимен. Говоря о звонах как народном искусстве отметим существовавший в России обычай, по которому в течение пасхальной недели доступ на колокольни был совершенно открытым. По свидетельству бывшего звонаря поморского села Ненокса С. П. Аркадова, он пристрастился к звонам во время Пасхи, когда была «звонильна неделя».
 

     П. С. Ефименко пишет: «Как во всю неделю Пасхи бывают целодневные звоны на церковных колокольнях, то у мужчин и женщин, холостых и женатых, замужних и девушек есть обычай ходить после первого дня на церковные колокольни толпами»¹⁵. Автору статьи приходилось слышать о «звонильной неделе» по всему Северу, от бассейна Мезени до Вычегды, от Пинежья до Поонежья. Звонить мог каждый, вплоть до подростков. Такая традиция, конечно же, способствовала появлению новых сочетаний звона, отбору ритмических «фигур», закреплявшихся потом в музыке трезвона.
 

    Сами звонари сплошь и рядом не имели музыкального образования, но были талантливыми и влюбленными в свое дело людьми. Звоны онп заучивали при помощи частушек и поговорок.
 

     На мой вопрос: «как звонили на колокольне?» — старый звонарь поморского села Ненокса ответил:
— А как звонили, парень... Вот заберемся мы с напарником на колокольню, веревки от колоколов в руки возьмем, смотрим друг на друга да приговариваем. Он себе фигуры отмеряет на малых колоколах так:

      Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
      Го-ли-ка-ми при-ты-ка-ли!
А я больше меряю:
      Голи-ком приткнем!
      Голи-ком приткнем!
— Голик,— это что? — не понял я сначала. А звонарь отвечает:
— Голик — веник по-нашему. Он в поговорке ни про што, а для ладу. А во время звона так весело — прямо плясать хочешь!
 

     Другую звонарскую «поговорку» мне рассказала С. А. Житнухина, жительница деревни Алешине Вологодской области, вспоминая звоны старой алешинской колокольни: «Дор-да-Батюшка-Слуда-и-Середня-Лабазна-последня!» ¹⁶ В данном случае идет перечисление близлежащих деревень.
 

      О ритмике колокольных звонов Архангельска говорится в сказке С. Г. Писахова «Уйма в город на свадьбу пошла». «Большой колокол проспал: дело свадебно, он все дни пил да раскачивался — глаза не вовсе открывал, а так впол-просыпа похмельным голосом рявкнул:
— По-чём треска?
— По-чём треска?
    Малы колокола ночь не спали — тоже гуляли всю ночь — цену трески не вызнали и наобум затараторили:
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!
Две ко-пей-ки с по-ло-ви-ной!

     На рынке у Никольской церкви колоколишки — робята-озорники цену трески знали, они и рванули:
Врешь, врешь — полторы!
Врешь, врешь — полторы!
    Большой колокол языком болтнул, о край размахнулся:

Пусть молчат!
Не кричат!
Их убрать!
Их убрать!
     Хорошо еще други соборны колокола остроглазы были, наши приносы-подарки давно высмотрели и завыпевали:
К нам! К нам!
С пивом к нам!
К нам! К нам!
С брагой к нам!
К нам! К нам!
С водкой к нам!
К нам! К нам!
С чаркой к нам!
К нам! К нам!

    Невеста — соборна колокольня ограду, как подол за собой потащила. Жоних — пожарна каланча фонарями обставился да кой-кому из гостей фонари наставил» ¹⁷.

     Колокола и колокольцы связаны с традиционной народной культурой. П. С. Ефименко приводит следующие поверья о колокольном звоне, бытовавшие в крестьянской среде на Севере: «Заслышав звон колоколов, дьявол бежит прочь от человека. Замечают еще, что если выйти из дома, войти в него, кончить что-либо в самое начало звона, есть предвестие добра» ¹⁸. Монахи Соловецкого монастыря, опираясь на сложившиеся уже о колокольном звоне представления, распространяли слухи о том, что бомбардированне монастыря в Крымскую войну также прекратилось со звоном большого «Тысячного» колокола.
 

     Отношение к колоколу, как к оберегу, к звону, как к спасению от злых сил на Севере в конце XIX в. было распространено повсеместно. А. Балов отмечал глубинную связь колокольного звона с культом бога-громовика, полагая, что «как св. пророк Илия отчасти заменил в понятиях наших предков, с принятием христианства, Перуна — бога-громовика, так и колокольный звон сделался символом грома небесного»; и далее: «Природу возбуждает от сна, по верованию славянина-язычника, все тот же бог-громовик своим громовым гласом» ¹⁹.

     Здесь нам важно обратить внимание на особое отношение к колокольным традициям на Пинеге. Эта северная река издавна славилась архаикой народной культуры. Так вот, по сообщению П. Иванова, на Пинеге «прежде, сказывают, на колокольнях водили круги»,— т. е. хороводы, а значит и пели песни дохристианского календарного цикла! Пользовался вниманием пинежан в эти знаменательные дни поворота года на весну и звон малых, поддужных колокольцев, а также ботал, шаркунов: «Вторая пасхальная неделя у туземцев (т. е. пинежан.—Л. Д.) называется Фоминою и Радоницею. По вечеру субботы светлой недели по верховьям Пинеги ребята бегают беспорядочно, держа в руке каждый палку с привязанными колокольцами. Делать это — значит встречать Фому. В Фомино воскресенье по верховью Пинеги крестьяне ездят на лошадях, запряженных в сани с дугами и повешенными к ним во множестве колокольчиками, бубенчиками и шаркунами» ²⁰.

     Мы можем предположить какую-то важную роль колокольцев в древних дохристианских представлениях славян. Быть может, их звон представлял собою магическое вызывание грома и весны? Во всяком случае, приведенные факты требуют серьезного внимания этнографов и религиоведов. Проблема роли колокола в христианских представлениях славян представляет чрезвычайный интерес.
 

    Обращает на себя внимание и свадебный обряд. На Пинеге, как и в большинстве других мест Севера, свадебный поезд не мыслим без колокольцев. Колокольцы своим звоном оберегают молодых от «нечистой силы» на самой важной дороге—к венцу и от венца: «Впереди всей церемониальной процессии, составляющейся из огромного поезда обрученных и деревенской родни, с множеством гудящих под дугами, на оглоблях и на шеях лошадей колокольчиков, шаркунов, бубенчиков, позвонков,—едут в санях, телегах или верхом на лошадях повозчики с опущенными на рукавах лентами» ²¹. Свадебная обрядность, как и календарная, отличается наибольшей архаикой символов. В таком контексте нам не представляется случайным или поздним появление колокольцев с их охранительной функцией в традиционной культуре северноруссов.
 

    Наконец, колокольный звон связан и с представлениями об умерших, бытовавшими в среде традиционного северно-русского крестьянства. Как и в остальной России, крестьяне считали, что «пожертвование на новый колокол лучше всего может облегчить участь грешной души в загробной жизни», что колокольный звон имеет способность «возбуждать усопших от их непробудного сна» ²².

    Магия колокола и колокольного звона проникла и в народную медицину. Здесь уместно вспомнить о бытовавшем на Севере предании, будто висевший на одной из колоколен Сольвычегодска разбитый колокол — это тот самый колокол, который в свое время известил Углич об убиении царевича Димитрия, был за это сечен кнутом и сослан в Тобольск. Народ считал этот колокол чудотворным. Некий М. К. Г-вич описывает связанный с ним магический обряд: «Почти каждый день можно было слышать глухой звук этого колокола: это крестьянин, взобравшись на колокольню, обмывает язык колокола, несколько раз звоня при этом, а воду уносят в „туеске" (местный сосуд) домой, как средство против детских болезней» ²³). Логика рассуждения тут, скорее всего, была таковой: колокол, возмутивший народ, «защитник» невинного убиенного младенца, несет в себе силу, способную помогать больным детям, исцелять их.
 

    Колокола и звоны являются большой ценностью культурного наследия русского народа. В прошлом они составляли значительное явление в общественной жизни и народной культуре Русского Севера. Изучение их многочисленных и разнообразных функций в русской культуре позволит нам более глубоко понять корни национальной самобытности.
 

 

 Примечания

1 Сольвычегодский Введенский монастырь Вологодской епархии. Вологда, 1902, с. 10.
2 Давыдов А. Н. Два колокола времен Крымской войны. Россия и Русский Север в годы Крымской войны (1853—1856 гг.). Вологда, 1979, с. 64—83; он же. «Чудесное» спасение Соловецкого монастыря (история и легенда).—Наука и религия, 1981, .№ 1, с. 32—34.
3 ГААО, ф. 878, оп. 1, д. 1, л. 221—221 об.
4 Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии (далее: Краткое историческое описание...), вып. I. Архангельск, 1894, с. 114.
5 Там же, с. 19, 59, 114, 295, 339; вып. II, с. 56, 66, 93, 102. 114, 125, 131,
184, 188, 233, 252, 254, 266, 280, 399; вып. III, с. 62, 98, 250 и др.
6 Вологодские епархиальные ведомости. Прибавление к .№ 21 за 1896 г.
6а Рыбаков С. Г. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 47.
7 ПСРЛ, т. 33. Л., 1977, с. 162—163, 192—196.
8 ГААО, ф. 115, оп. 1, д. 180, с. 166 об.
9 Рейнеке. Гидрографическое описание Белого моря.— Архангельские губернские ведомости, 23.1. 1846 (.№ 4). Часть неоф., с. 50.
10 Криничиая Н. А. Северные предания (Беломорско-обонежский регион). Л., 1978, с. 107.
11 Орфинский Ь. (Я). В мире сказочной реальности. Петрозаводск, 1979, с. 77.
12 Пипуныров В. Н., Чернягин Б. М. Развитие хронометрии в России.. М., 1977, с. 18, 31, 32, 51.
13 Смоленский Ст. О колокольном звоне в России.— Русская музыкальная газета, 1907, № 9—10, 4—11 марта, стб. 265.
14 Ефименко П. С. Сборник народных юридических обычаев Архангельской губернии. Архангельск, 1869, с. 106.
15 Ефименко П. С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии, т. 1. М., 1877, с. 141.
16 Житпухина Софья Алексеевна, 1914 г. р., уроженка дер. Алешино Вологодской обл.; запись А. Н. Давыдова. Архангельск, 25.10.77.
17 Писахов С. А. Сказки. Архангельск, 1977, с. 59—60.
18 Ефименко П. С. Материалы по этнографии..., с. 164.
19 {Балов А.) Колокольный звон в народных верованиях.— Архангельские губернские ведомости, 1903, № 243,- с. 4.
20 Ефименко П. С. Материалы по этнографии.., с. 168, 141.
21 Там же, с. 78.
22 (Балов А.). Указ. соч., с. 3—4.
23 Г-вич М. К. Сольвычегодск и его уезд.—ИАОИРС, 1911, № 15, с. 119

 

 

В. В. Лоханский

 

Русские колокольные звоны

 

В книге:Колокола. История и современность. М., 1985, с. 18-27.

 

      В России издревле существовал особый инструмент для созыва горожан. Для этого употреблялась деревянная доска —«било», в которую ударяли деревянной колотушкой — «клепалом». «Малое било»—это двухвесельная доска с вырезом посередине для держания ее левой рукой. В середине доскаболее толстая, к краям постепенно утончается. Сухие старые била (кленовые, буковые) дают разные звуки в зависимости от места удара (высота звука) и силы удара (нюансы) . Отсюда и музыкальность инструмента ¹ Эта музыка уразных исполнителей имела множество вариаций. В частности, на Севере «клепали» гораздо медленнее, чем на юге.
 

     Мощные звуки колокола созывали горожан на вече.В случае военной угрозы «всполошный» колокол собиралнарод для совместного отпора захватчикам. Колокольнымзвоном встречал народ героев-победителей — полки Александра Невского, Дмитрия Донского.
 

      В отличие от городов Западной Европы, в которых существовала большая концентрация жителей и потому часто издавались запреты звонить в часы отдыха, а также регламентировалось количество колоколов при каждой церкви,в России с ее необъятными просторами и значительной удаленностью селений друг от друга была острая необходимостьв таком инструменте, который мог бы быстро оповеститьбольшое количество людей в широкой округе. Поэтому-то на
Руси и стремились отливать крупные колокола с низкимсильным звуком, который был бы слышен очень далеко.Так, один из предшественников «Царя-колокола», отлитыйв 1654 г. при царе Алексее Михайловиче, весил около130 тонн и был слышен за 7 верст². Колокола были единственным музыкальным инструментом, используемым в православном богослужении. К тому же они были вообще единственным на Руси монументальным инструментом, а потому использовались очень разнообразно. Один из западных путешественников, посетивших Москву в начале XVII в., писало самом крупном московском колоколе: «В колокол этот звонят, когда царь справляет торжество, когда он принимает взамке чужеземных послов или веселится, звонят тогда в него(вместо литавр и труб) особенно радостным звоном» ³.

     Известно, что Иван Грозный, любивший хоровую и колокольную музыку, удалившись в Александровскую Слободу иведя там монастырскую жизнь, в четвертом часу утра ходилна колокольню к заутрене. Сын Ивана IV набожный Федор, тоже большой знаток звонов и любитель-звонарь, сокрушался по поводу того, что звонарь из Андрониева монастыря умеет выполнять на колоколах фигуру лучшую, чем он, царский сын. Судя по этому факту, русские звонари умелиискусно исполнять определенные разнообразные ритмические мотивы.
 

     По свидетельству Адама Олеария, побывавшего в Россиив начале XVII в., на московских колокольнях висело до 5—6 колоколов, весом до двух центнеров⁴. Ими управлял одинзвонарь.
 

    Становление и развитие колокольного звона как музыкального искусства неотрывно от древнерусского певческогоискусства. Ранний его опыт — знаменный распев — былодноголосным. На протяжении нескольких веков шло превращение его в широко развитую мелодику. Нечто подобноепроисходит и с колокольным звоном. Вначале это толькосигнал, со временем он приобрел какие-то определенные очертания одноголосного принципа. По описанию Б. Таннера, побывавшего в 1678 г. в Москве, звонили здесь так:«Сначала шесть раз ударяют в один наименьший колокол,а потом попеременно с колоколом побольше шесть же раз;затем уже в оба попеременно с третьим еще большимстолько же раз и в таком порядке доходят до самого большого; тут уже ударяют во все колокола и притом столькоже раз. Затем вдруг перестают, а там в том же порядкеначинают сызнова» ⁵. Из этого описания видно, что звоныеще не отличались большой музыкальностью и выразительностью. Это вариант перезвона — одного из самых древних видов звона, сохранившегося до наших дней.
 

    Вместе с тем уже тогда по воскресеньям и большимпраздникам в кремле звонили во все колокола сразу ⁶. Этонапоминало, видимо, обычный трезвон.
 

     Становление хорового многоголосия в виде строчного,а затем и партесного пения, вероятно, повлияло и на появление многоголосия в колокольной музыке. На колокольняхпоявляется большое количество колоколов (в Ростове — 13,на Иване Великом в Московском Кремле в четырех ярусахвисят 37 колоколов). Происходит их разделение на группы,по фунциям, выполняемым ими. Причем названия групп вбольшинстве случаев определяются хоровой терминологией. 

 

   В колокольных звонах преобладает трехголосная структура, отсюда произошел термин «трезвон», т. е. три звона, трехголосие. Самые большие колокола, низко звучащие, дают темп звонам. Их тяжелые языки с трудом поддаются управлению, двигаются они, подчиняясь естественным законам маятника, потому темп их постоянно одинаковый. Но все-таки наиболее опытные звонари умеют варьировать, играя на них. Они могут бить в оба края колокола, в один, а иногда даже вовсе пропускать удар.
 

    Самые маленькие колокола ведут основную мелодико-ритмическую фигурацию, но иногда составляют как бы подголосок средним голосам, ведущим основной музыкальный материал. «Зазвонные» колокола («дисканты») играют всегда мелкими длительностями, типа трели. Именно она и придает всему звону радостный, живой и подвижный настрой. Трель — это «как бы горизонтально тянущаяся нить во время звона. Благодаря своему разнообразию она придает звону самые разнородные звучания»,— отмечал К. К. Сараджев, замечательный музыкант, в 20-е годы нашего века славившийся своей игрой на колоколах ⁷.

    Средние колокола — «альтовые» (а иногда и «теноровые»)—тоже выполняют две функции. Во-первых, они дают ритмическое заполнение крупным длительностям басовых колоколов. Во-вторых, «альтовые» сами часто выполняют основной рисунок звона, наподобие того, как в строчном пении главную мелодическую линию ведут средние голоса. Здесь уместно сравнение и с народной песней, где альты очень часто исполняли мелодию. Диапазон средних голосов — самый большой, нередко он соответствует диапазону человеческого голоса.
 

     Все эти три линии составляют единое целое, но вместе с тем каждая имеет большую самостоятельность. Такой принцип характерен для русской народной песни с ее подголосочной полифонией.
 

    Продолжая параллель с хоровым пением, нужно отметить: так же, как в хоровом деле Россия всегда славилась прежде всего басовой партией с ее чрезвычайно глубокими октавистами, так и в колокольном звоне у нас всегда были самые крупные — а значит и самые низко звучащие — колокола. Издавна русские мастера-литейщики считались лучшими в мире.

 

     Так, самый крупный из колоколов Успенской звонницы Московского кремля — «Большой», висящий на Филаретовской пристройке,— весит более 65 тонн (отлит в 4817—1819 гг.), его основной звук — «ре бемоль» контроктавы, гул его звучит на октаву ниже. Здесь же находится «Реут» — 32 тонны (1622 г.), «Вседневный» — более 13 тонн (1652 г.). На колокольне Троипко-Сергиевской лавры находился «Царь-колокол» (тезка знаменитого кремлевского) весом более 53 тонн (1746 г.), а также «Годунов» — около 30 тонн, «Корноухий» — более 20 тонн (1684 г.). Замечательный колокол Саввино-Сторожевского монастыря весил около 39 тонн (1667 г.), большой колокол Симоновского монастыря—16 тонн (1677 г.), знаменитый «Сысой» в Ростове — 32 тонны (1688 г.). Наконец, крупнейший в мире «Царь-колокол» (1735 г.) весит 202 тонны.
 

    Одновременно с нарастанием веса увеличивалось и количество колоколов. Так, по свидетельству современников, в одной только Москве и ее пригородах в XVI—XVII вв. было более 4000 церквей, при каждой из них было от 5 до 10 колоколов ⁸. Невообразимый гул стоял в Москве во время больших праздников, когда несколько десятков тысяч колоколов звонили одновременно.
 

      Распространение колоколов на Руси вызвало в народе и особое отношение к ним. Издавна известна любовь русских людей к колокольному звону с его разнообразием и величием, какого пет в других странах. Разный характер звонов походит от разных жанровых начал его. Здесь и звон-сигнал, простой, четкий, ясный; звон эпический, связанный с героикой и славой,— такой звон медлен, величав, с использованием больших колоколов, задающих основу. «Проводной» (похоронный) звон с помощью глубоких пауз, большого затихания, чередующегося с ярким ударом во все колокола, умеренного движения производит сильное впечатление скорби, глубокого трагизма. Послесвадебный же звон, с его большим разгоном от малых колокольцев с постепенным подключением все более крупных, с его ярким усилением, кончающимся полным фортиссимо, обладает жизнерадостностью интонаций, особой торжественностью.
 

    Зачастую колокольные звоны приобретают черты танцевальности. Римский-Корсаков отметил это, пересказав со слов одного из своих знакомых, как какой-то подвыпивший мужик под праздничный трезвон сначала крестился, а потом — пустился в пляс 9.
 

     Веселый, задорный колокольный звон очень близок русским частушкам. И это не случайно. Очень часто звонари для того, чтобы запомнить и правильно воспроизвести определенную ритмическую фигуру, во время игры выплясывали и пропевали ими сочиненные попевки, иногда довольно фривольного содержания. С давних пор в России был обычай: на Пасху на колокольню мог подняться и звонить в колокола всякий, кто пожелает. Тогда звучали с колоколен различные народные ритмы и мелодии.

    Важнейшим качеством, определяющим жанровую разновидность звона, является его ритм. Именно он в первую очередь позволяет отличить друг от друга танцевальный, эпический, лирический, похоронный и другие виды звонов. Конечно, тут имеют место особенности фактуры, оркестровки, в какой-то степени мелодического движения. Но все же ритмический рисунок — это содержание колокольного звона. Музыка русских колоколов не мелодическая, а ритмическая,
 

    Есть целый ряд особенностей, сближающих колокольные звоны с народной песней. И для тех, и для других характерны приемы, традиции данной местности. Скажем, северные песни и звоны распевны, широки, степенны, с узорчатым рисунком, хитроумным переплетением голосов, а в Москве более привычны плясовые, подвижные ритмы, здесь манера народного пения и колокольный звон — более просты, прямолинейны.
 

    С этим же, наверное, связана и вариантность звонов. Так, например, традиционный перезвон в некоторых местах идет как одиночные поочередные удары от самого маленького до самого большого колокола, иногда от большого к маленькому, кое-где от большого к маленькому, а затем обратно. Иногда производят не по одному, а по несколько ударов в каждый колокол, причем число этих ударов разное — от двух до шести. В некоторых случаях перезвон производят с небольшим мелодическим обыгрыванием.
 

     Варьированность — важнейший принцип как народной песни, так и колокольного звона. Взяв за основу одни какой-либо определенный ритм, опытный звонарь сумеет украсить его некоторыми видоизменениями, ритмическими фигурами как верхних голосов, так и особенно средних. Иногда ритмика средних голосов существенно изменяется. Это заставляет слушателей в течение долгого времени с интересом воспринимать звон. Мне приходилось и в Москве, и в Ленинграде неоднократно наблюдать, как бесталанные звонари в течение нескольких минут играли без какого-либо изменения одну и ту же ритмическую фразу. Такой звон вызывает у слушателей или равнодушную, или неодобрительную реакцию. Напротив, даровитый звонарь-импровизатор, дважды исполняющий (например, до службы и по окончании ее) один и тот же звон, не повторяет его, а умело разнообразит. На одних и тех же колоколах, одними и теми же приемами разные звонари играют зачастую очень по-разному, при этом опять же принципы их игры одинаковы. Конечно, тут сказываются талант, опыт и мастерство, но немаловажен и сиюминутный настрой звонарей, их сиюминутное музыкальное чувство и мышление.

    Конечно, большая свобода импровизации возможна там, где количество звонарей ограничено — один-два. Там, где их несколько, как, например, в Ростове, игра должна быть более выученной, как по нотам. При этом возможно некоторое варьирование звонов, но не такое свободное.
 

     Как и народная песня, колокольные звоны всегда создавались в устной традиции, в процессе коллективной работы. В устном исполнительстве они развивались и видоизменялись. Талантливых звонарей у нас было много, все они передавали давние, сочиненные многими мастерами композиции. Причем они были не просто ремесленниками-исполнителями, а творцами, с вдохновением развивающими уже сложившиеся звоны.
 

    Из поколения в поколение передавалось и богатело русское искусство колокольного звона, такое же народное, как русская песня. Народ был творцом звонов, поэтому мы с полным правом можем говорить, что колокольные звоны — музыкальный эпос народа ¹⁰.

     Любовь русского народа к колокольному звону проявилась и в большом количестве народных песен, посвященных ему. Это: «Чтой-то звон» из Воронежской обл., «В городе звоны» из Курской обл., «Слышно было вдалеке» из Астраханской обл., «Дин-бом» — детская песенка, «Звонили звоны». Почти все они в той или иной степени обыгрывают ритмические попевки самих колокольных звонов. В этом же списке — и замечательный «Вечерний звон», и «У спаса к обедне звонят», и многие другие песни.
 

      Колокольные звоны не раз воспроизводились в творчестве русских и советских композиторов. Причем здесь можно услышать все разновидности звона — набат в сцене пожара Путивля в опере Бородина «Князь Игорь»; всполошный звон, созывающий опричников на Красную Площадь в «Опричнике» Чайковского; большой звон, сопровождающий въезд Ивана Грозного в «Псковитянке» Римского-Корсакова; светлый, праздничный звон в «Сказке о царе Салтане» Римского-Корсакова; торжественный звон во второй картине пролога оперы Мусоргского «Борис Годунов»; ликующий звон в эпилоге «Ивана Сусанина» Глинки; тревожный, призывный звон в сцене под Кромами в опере «Борис Годунов» Мусоргского и в ней же — мрачный, скорбный погребальный перезвон в сцене смерти Бориса.

     Используется колокольный звон в «Воскресной увертюре» Римского-Корсакова, увертюре Чайковского «1812 год», сюите Глазунова «Кремль», кантате Прокофьева «Александр Невский», поэме Шостаковича «Казнь Степана Разина», во многих других произведениях.
 

     Колокольный звон для этих композиторов был не только иллюстрацией, бытовым фактом. Здесь уместно привести выражение академика Асафьева: «Звон как колорит атмосферы» — той музыкальной атмосферы, которая когда-то с детства окружала русского человека, воспитывала его музыкальный вкус, музыкальное чувство ¹¹. Колокольный звон в музыке русских композиторов — это олицетворение России. Как один из национальных символов профиль колокола виден и в памятнике «Тысячелетие России», созданном в 1862 г. скульптором Микешиным.
 

     Вся русская музыка тесно связана с хоровым пением, исходит из него. Для русского же хора характерна не всеобщая нивелировка голосов, а выпуклое использование их ярких и разнообразных тембров. Таким же был в России и принцип использования колоколов.
 

     Безусловно, самые знаменитые русские звоны были в Ростове Великом. Они всегда славились своей слаженностью, выражавшейся прежде всего в их ритмической стройности; к тому же три самых тяжелых из ростовских колоколов согласованы и гармонически, образуя домажорное трезвучие. Но для русских звонов не характерно гармоничное начало с его выверенным строем. Колокола зачастую собирались на одну звонницу случайно, изготовленные согласно разным канонам формы и из сплавов разного состава, а значит и имеющие неодинаковый тембр.
 

     Выдающийся звонарь 1920-х годов, так мечтавший сделать государственную концертную колокольню, отделенную от церкви, К. К. Сараджев, обладавший фантастическим слухом, на вопрос о том, на каких, в смысле подбора, колоколах он предпочитает звонить, отвечал, что ему все равно, подобраны ли колокола в музыкальную гамму или никакой гаммы не составляют. Он руководствовался только характером индивидуальности колокола. Для него не имело ни малейшего значения, если данный колокол с соседом своим давал диссонирующий звук. В колокольной музыке нет никаких диссонансов, как, впрочем, нет их и в народной песне ¹².
 

     Эту особенность колоколов очень хорошо понял и ярко показал во многих своих произведениях большой знаток народной музыки, гениальный русский композитор М, П. Мусоргский. В своем творчестве он не раз использовал подлинные колокольные звоны, а также имитировал их в фортепианном и оркестровом звучании. Сочетание диссонирующих (по классическим меркам) интервалов и аккордов Мусоргский не считал диссонансом для колоколов. В подтверждение такого мнения можно заметить, что, например, звон колокольни Смоленского собора Новодевичьего монастыря в Москве не режет слух, хотя подбор колоколов там неудобен в смысле гармонической ясности и строя. На колоколах во время игры такой звукоряд слушается прекрасно и дает возможность звонарю составлять разнообразные и интересные композиции.
 

       Точно так же и звонарям, и слушателям ростовских звонов ничуть не мешала некоторая нестройность колоколов, на которых эти звоны исполняются.

 

   Ростовский митрополит Иона Сысоевич догадался построить не традиционную, высокую в несколько ярусов колокольню, где звонари не слышали и не видели бы другдруга, отчего звон получался бы несогласованным и бестолковым, а колокольню невысокую одноярусную — просторную галерею с широкими окнами. Исполняли здесь несколько различных образцов звона. Самый древний из них — «Ионинский», исполняемый пятью звонарями. Первый и второй звонари, раскачивая язык «Сысоя», ударяют им в оба края колокола, так что у них выходит 42 удара в минуту. Третий звонарь ударяет в оба края «Полиолейного» одновременно с «Сысоем». Четвертый звонарь играет па шести колоколах. Язык «Лебедя» притянут близко к одному краю колокола веревкой, которая другим концом привязана к перилам колокольни. В середине этой натянутой веревки есть довольно длинная петля, в которую вставлен брус, исполняющий роль педали. Нажимая на эту педаль левой ногой, звонарь издает удары одновременно с «Сысоем» и «Полиелейным». В правую руку он берет связанные в узел веревки от четырех альтовых колоколов и звонит в них по очереди. В левой руке у него веревка от «Красного» колокола.
 

      Пятый звонарь играет на четырех колоколах: в «Голодарь» так же, как и в «Лебедь» — с помощью ножной педали; от языка «Барана» натянута веревка к перилам,— нажимая па нее, звонарь ударял в колокол. Веревки от двух «зазвонных» колоколов связаны вместе; кистевым движением дергая веревку вправо, влево или на себя, звонарь мог играть на этих колоколах поочередно или сразу на двух вместе ¹³.

     Такие звоны легко управляемы, поэтому звук каждого из колоколов можно взять в абсолютно точное время. Исполнялись эти звоны всегда очень ритмично, ясно. Из поколения в поколение звонари играли здесь выученно, точно.
 

     Многие технические принципы и способы игры, присущие ростовским звонам, получили свое дальнейшее развитие и видоизменение в практике звонарей из других мест России.
 

     Сходным образом устроена звонница на колокольне Троице-Сергиевской лавры. В самый большой из висящих здесь колоколов, «Лебедь» (7 тонн), названный так за его мягкий, «полетный» звук, играет, ударяя в оба края, один звонарь. Главный звонарь играет на остальных. В правой руке у него — связанные в один узел веревки от четырех «зазвонных» колоколов, висящих в переднем проеме колокольни; на них исполняются разного рода трели. Тросы от «альтовых» колоколов привязаны вторыми концами к невысокому столбику и выполняют роль клавиш. Ударяя но ним, звонарь в определенном ритме издает те или иные звуки. От языков «теноровых» колоколов, висящих в дальнем проеме, через систему блоков тросы протянуты к ножным педалям; нажимая на них, звонарь получает нужные звуки.
 

     Подобный же принцип игры применяется на колокольнях Александро-Невской лавры и Новодевпчьего монастыря. Их звон при каких-то определенных закономерностях и общих чертах целиком построен на постоянной импровизации и варьировании. Этим он принципиально отличается от ростовских, где главное — это выученность и стабильность.
 

    На Новодевичьей колокольне играет один звонарь. Веревки от двух самых крупных колоколов, связанные в один узел, привязаны к бревну, как в Ростове.
 

      На некоторых колокольнях для управления большим количеством колоколов звонари брали часть веревок от языков в руки, а часть привязывали к локтям.
 

     В процессе развития звонов сложилось несколько их типов. Один из них постоянно употреблял в своем творчестве М. П. Мусоргский, накладывая активное ритмическое движение высоких колоколов на перекличку выдержанных звуков «альтовых» и «басовых». Меняется их характер, ритм, но схема — одинакова. Интересно, что Мусоргский иногда начинает звон со средних голосов, например, в опере «Борис Годунов», в сцене «Под Кромами» (в русской колокольной практике это встречается очень редко), а иногда с высоких — тоже не столь частое начало звона.

    Русские колокольные звоны — от наиболее распространенных и традиционных образцов народного искусства звонов до изысканных колокольных интонаций в произведениях русских композиторов — представляют собою богатый и яркий музыкальный материал.
 

 

Примечания

1 См.: Смоленский С. В. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 13.
2 Павел Алеппский. Путешествие антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII века. М., 1896, с. 109.
3 Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейное искусство. М., 1912, с. 42—43.
4 Олеарий А. Подробное описание голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 и 1639 гг. М., 1870, с. 345.
5 Тоннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М., 1891, с. 57—60.
6 Там же, с. 57—60.
7 См.: Цветаева А. И. Сказ о звонаре московском.— «Москва», 1977, № 7, с. 154.
8 Петрей П. История о великом княжестве Московском. М., 1867, с. 5—6.
9 Римский-Корсаков Н. А. Летопись моей музыкальной жизни. М., 1982, с. 215.
10 См. также: Пухначев Ю. В. Загадки звучащего металла. М., 1974, с. 118.
14 Асафьев Б. В. Избранные труды, т. IV. М., 1955, с. 94.
12 Цветаева А. И. Указ. соч., с. 155.
13 Израилев А. А. Ростовские колокола и звоны. М., 1884.
 

 

 

Л. Д. Благовещенская

 

 Звонница — музыкальныйинструмент

 

В книге:Колокола. История и современность. М., 1985, с. 28-38.

 

     Колокол по своей основной функции — музыкальный инструмент. Кроме того, это — памятник истории и материальной культуры, произведение художественного литья, памятник письменности, механическая система. Все эти аспекты должны стать объектом исследования соответствующих специалистов.
 

     До сих пор во всех инструментоведческих справочниках фигурировали «колокол» и «колокольчик» (разумеется, лишь там, где их все же относили к музыкальным инструментам). Сразу обращает на себя внимание отсутствие четкого разграничения этих двух понятий.
 

    Колокол в отличие от колокольчика может быть частью монументального пленэрного инструмента — колокольни с подбором колоколов, и это является основной формой его бытования. Даже когда в звоне используется лишь один колокол подбора, то это просто частичное использование всего инструмента (подобно тому, как можно использовать какой-либо один регистр фортепиано).
 

     Колокол не применяется в качестве дополнительного источника звука в более сложных инструментах, что характерно для колокольчиков (например, барабан с колокольчиками). Колокольчики в подобных случаях используются в качестве шумового эффекта; тон каждого из них не является самостоятельной составляющей интонационной ячейки, как это бывает в подборе колоколов. То же самое часто наблюдается и тогда, когда колокольчики — не дополнительный, а основной источник звука.
 

    Ни у кого не вызывает сомнения, что когда в оркестре звучит удар отдельного колокола, то это музыкальный инструмент, сразу заметим — эпизодический. Но в течение веков развивалась целая отрасль народной инструментальной музыки — колокольный звон ¹ где он уже не был эпизодическим. Инструментом же, на котором звон исполнялся, был уже не колокол, а подбор их, закрепленный па конкретной, определенным образом оборудованной звоннице.
 

   Звуковой спектр колокола представляет собой сложное сочетание гармонических и негармонических обертонов, соотношения которых служат основой звукоряда подбор (подобно тому как гармонический спектр служит основой классической гармонии). На этих вопросах в дальнейшем останавливаться не будем. В данной статье речь пойдет о некоторых сторонах специфики подбора колоколов на звоннице как музыкального инструмента, функции самой звонницы и эстетическом осознании всего комплекса как единого целого.
 

   Как всякое произведение народного искусства, колокольня полифункцио-нальна. Часто она играла роль подзорной башни, оборонительного сооружения. А в городе Порту (Португалия) она, например, до сих пор служит маяком ².
 

     Описываемый инструмент прошел длительную эволюцию параллельно с эволюцией самого колокола. Рождение качественно нового по сравнению с отдельным колоколом инструмента следует отнести к тому времени, когда колокол, слишком тяжелый, чтобы его держать в руке, стали подвешивать на столбе или деревянных козлах. Затем увидели, что на перекладине столба можно повесить два, три колокола, а на вершине столба появился небольшой защитный навес. Разумеется, от подобного сооружения до классической колокольни — дистанция огромного размера.
 

     Человек понял, что звон па двух колоколах богаче, чем на одном: можно не только закодировать большее количество сигналов, но и сделать их красивее. Поскольку звучание колокола зависит от рельефа окружающей местности и близлежащих строений, инструмент приобрел индивидуальное звучание, отличное от других экземпляров подобного типа. Увеличение числа колоколов и замеченная зависимость их звука от условий их закрепления привели к сооружению деревянной колокольни, а рост веса колоколов, и стремление к долговечности — к появлению каменной колокольни.
 

     Интересно заметить, что старинные церкви нередко сооружались без колоколен, пока звон не был столь значимым в общественной жизни и столь существенным моментом в службе. Позднее к ним нередко пристраивались колокольни ³. С XIV в. в России появляются церкви «под колоколы», т. е. встроенные в нижней части колокольни, бывшей главной целью строительства. Не всегда возведение колокольни было связано с наличием подбора колоколов; существовали и колокольни с одним колоколом ⁴. Звук с них разносился уже дальше, чем со столбов. В венгерских деревнях иногда вешали колокол на деревянную треногу или на дерево ⁵. Крона гасила звук, но в небольших и малоудаленных друг от друга деревнях это было не столь существенно.

      Видимо, на Руси до монголов колокольни не строились ⁶. Первое упоминание о звоннице в Пскове относится к 1394 г., в Новгороде—к 1437 г.⁷, но еще Олеарий в 1630-х годах отмечал, что на столбах колокола висели пока что чаще, чем на колокольнях ⁸.
 

     Исторически сложились два типа таких сооружений: звонница и колокольня. Первая представляет собой стену с проемами для подвески колоколов, вторая — многогранную или округлую башню (нередко ярусную), внутри которой подвешиваются колокола, а звук распространяется через слуховые проемы в виде окон, часто во всю ширину колокольни. Таким образом, звон с колокольни распространяется по горизонтали одинаково, а от звонницы — не одинаково. Возможен и сложный комплекс, соединяющий оба этих вида. Например, в Суздале звонница Спасо-Ефимьевского монастыря представляет собой двухъярусную колокольню, состыкованную со звонницей-стеной.
 

     От конструкции звонницы зависит не только распространение звука в окружающем пространстве, но и достижимость и качество ансамбля исполнителей. Например, на ярусной колокольне, где звонари не видят друг друга, слаженности добиться труднее. Так, для колокольни Ивана Великого известный звонарь А. В. Смагин придумал ради этой цели целую систему вспомогательных приспособлений ⁹. Сложен звон и в том случае, когда колоколен несколько (например, Исаакиевский собор в Ленинграде имеет четыре колокольни).
 

     Существенна и форма слуховых проемов колоколен. В Западной Европе они не велики. У венгерских колоколен, например, окна просто малы ¹⁰, а у русских весь ярус звона нередко открыт. Естественно, это дает разное звучание и является одной из специфических черт местных традиций инструмента  ¹¹.

 

 

                             
 

   

     На Востоке существуют свои типы подобных инструментов. В Японии, например, колокола вешали по углам многоярусных пагод ¹². Но не всегда их вешали. В Бирме и сейчас ударяют колотушкой по наружной поверхности колокола, стоящего раструбом вниз на специальном постаменте ¹³.
 

    Как же получилось, что, имея многовековую историю, колокольный звон не был осмыслен в России как инструментальная музыка, а звонница с подбором колоколов — как музыкальный инструмент? Звон использовали в качестве инструментального сопровождения службы в православной церкви, что было одной из главных его функций. Напомним — в православной службе, в отличие от католической, инструментальной музыки нет, и звон не считали «музыкой».
 

     В этой связи можно попытаться найти интересные истоки обычая крещения колоколов, наречения их человеческими именами и прозвищами и других проявлений антропоморфизма. В своих «Заметках о религии и нравах русского народа» Седерберг пишет: «Всякую инструментальную музыку русские отвергают, потому что, как говорят они, она, как и другие бездушные предметы, не может хвалить и воспевать творца, а напротив, только доставляет удовольствие чувствам и мешает благоговению» ¹⁴. Ну а если колокол окрестить с воспреемником, дать ему имя, то он уже не будет «бездушным предметом» и музыкальным инструментом, а напротив — «гласом божьим». И если он провинился, его, как и всякую христианскую душу, надо наказать, сослать в ссылку.

    Общеизвестны факты борьбы православия с народной инструментальной музыкой, уничтожения инструментов. В то же время ряд специфических качеств звона (большая сила звука, «таинственный» тембр, монументальность и несходство со всем тем, что мы привыкли называть музыкальным инструментом) сделали его привлекательным для использования во время службы. Возможно, сам факт своеобразного «запрета» привел к появлению нового инструмента. Такие факты отмечали исследователи: «...попытка обойти известные музыкальные запреты, образовавшиеся на почве исторически сложившихся социальных отношений, повлекло за собою образование новых инструментов...» ¹⁵

     Принятие церковью колокола как атрибута православного культа, с одной стороны, дало материальную возможность и мощный толчок для развития искусства звона, так как оно требует больших затрат, с другой — прочно поставило его вне инструментальной музыки.
 

    На Западе же, где католичество широко использовало инструментальную музыку, сформировался иной тип колокольни со свободно подвешенными колоколами и приспособлениями для их раскачивания, где могли исполняться мелодии народной и классической музыки или (в Англии) математически организованные последовательности звуков; где широко бытовало понятие «колокольный концерт»; где не боялись таких параллелей с традиционной музыкой, но зато звон меньше отличался от других ее видов и не был столь своеобразен, как в России. На Западе сформировались также специфические виды колоколен — куранты и карильоны, которые уже давно и прочно причислены к музыкальным инструментам.
 

     Характерными особенностями колокольни с подбором колоколов являются монументальность, несоизмеримая со все-ми другими инструментами (включая и наиболее крупные), пленэрность и «привязанность» к одному месту ¹⁶. Приведем ироничную народную поговорку: «Пашни меньше, простору больше; избы не крыты, да звон хорош!» ¹⁷. Вспомним в этой связи название одного из подмосковных городов — Звенигород, в центре герба которого в XIX в. появился колокол.
 

    Не всегда удавалось создать сразу звонницу как единое целое. Приходилось добавлять новые колокола, реконструировать звонницу. Хорошо, если дело тогда оказывалось в руках сведущего человека, как, например, в Ростове Великом или. в Новоспасском, на родине Глинки. А бывало, что новый колокол не согласовывался с остальными, подбор искажался, приходилось его реорганизовывать. Так, в 1871 г. четыре колокола Вознесенского Девичьего монастыря были перелиты для образования нового звона ¹⁸. Многие же колокольни годами эксплуатировались с неудачным, случайным подбором. Это необходимо учитывать при анализе их звукорядов, обращая внимание на эстетическую оценку колокольни местными жителями.
 

     Функции колокольни с подбором колоколов значительно шире, чем у отдельного колокольчика или колокола. Колокольный подбор на звоннице — носитель весьма сложной информации, важное коммуникативное средство, часть синтетического действа (религиозной службы). Разные функции несли и разные жанры звона. Из назначения колокола как сигнала, призывающего в храм, вырос благовест — своего рода инструментальное вступление к службе, для создания определенного настроения — трезвон (имеющий, соответственно, и большую эстетическую ценность) или похоронный звон.
 

    Только с подвеской колоколов на колокольне звон начал формироваться как явление эстетическое. Вполне очевидно, что выразительные средства подбора много богаче, чем у отдельного колокола. Не говоря о том, что ярче и разнообразнее тембр, сила и возможные ритмические комбинации, у подбора появились и принципиально новые выразительные средства — звуковысотные соотношения (попевки) и фактура. Однако интонационная сторона не стала главенствующей в русских звонах, в чем одно из кардинальных отличий их от западных. Совершенствование выразительных средств вело к дальнейшему развитию сигнально-информативной функции инструмента, что в свою очередь служило стимулом к обогащению выразительных средств.

     Несмотря на все предписания церковного начальства, в православные уставные звоны постоянно проникали традиции народной музыки, и духовенству приходилось либо вести с ними борьбу, либо канонизировать их в чиновниках ¹⁹. Кроме того, бытовала масса светских звонов, на которых мы сейчас специально не останавливаемся; существовал обычай свободных звонов в пасхальную неделю. Так что считать звон только атрибутом культа ошибочно.
 

    Несмотря на то, что официально подбор колоколов на звоннице не считался музыкальным инструментом, а звон — инструментальной музыкой, интуитивно многие современники оценивали его именно так. При этом эстетические функции звона отмечались чаще, чем осмысление колокольни с колоколами как единого целого. Эстетическую же оценку народа нельзя не принимать во внимание при выяснении вопроса о принадлежности какого-либо явления к искусству ²⁰.

     Колокольня с подбором колоколов имеет свои функции и выразительные средства, и ее следует выделить в русском инструментарии как самостоятельный музыкальный инструмент и объект исследования науки. Никого не должна дезориентировать его полифункциональность и прикладное бытование в музыкальной практике, поскольку это одна из типичных черт русского народного искусства, обусловленная историческими и социальными условиями.
 

     Отношение к колокольне с подбором как единому целому нередко звучит в народных прозваниях церквей: «Вознесение хорошая колоколница», «У красных колоколов»²¹, «Красные колокола», «Красный звон» ²². В поговорке «У Спаса бьют, у Николы звонят, а у старого Егорья часы говорят» ²³ сравниваются достоинства трех разных колоколен. Доказательством интуитивного отношения к подбору колоколов как к музыкальному инструменту служит, например, тот факт, что основной топ трембиты у гуцулов всегда совпадает со строем колоколов местной деревенской колокольни ²⁴.
 

      Осмысление колокольни как единого целого наблюдается у наиболее тонких людей разных социальных групп. Поэтому следует принимать во внимание не только народные свидетельства, но и высказывания писателей, музыкантов и т. д. Звонарь П. Ф. Гедике, брат известного композитора, говорил, что с колокольни Сретенского монастыря, где он звонил и сам организовал подбор, нельзя изъять ни одного колокола (это было бы, по его словам, равносильно тому, что у рояля изъять клавишу). Цельность подбора как «исторического памятника высокомузыкального достоинства» подчеркнута фольклористом Е. Н. Лебедевой ²⁵.

      В пьесе Гауптмана «Потонувший колокол» мастер, отливший ранее более ста разрозненных колоколов и задумавший главное дело своей жизни, не только отливает весь подбор, но и сам строит храм ²⁶. В стихотворении Блас де Отеро: «...Колокольня плачет в ночь трибунала»²⁷. Колокольня плачет, а не колокола! То же у В. Гюго: «Колоколен ли перепевы, от набата ль гудит земля...» ²⁸ Правда, западные подборы были ближе к традиционной музыке, и заметить, что это — музыкальный инструмент, было легче. Но подобные обороты речи, косвенно свидетельствующие о понимании функционального единства колокольни, есть и у русских авторов. У А. И. Куприна приводится присказка, имитирующая колокольный звон: «По-оп Ма-а-ртын, спи-ишь ли-и ты? Звонят в колокольню...» ²⁹ Вместо привычного — «звонят в колокола». У него же: «Ему (колоколу) отзывались другие колокольни...» ³⁰ И если М. И. Глинка вспоминает, что в детстве во время болезни «для забавы» ему приносили в комнаты отдельные колокола ³¹, то С. Смоленский, впоследствии написавший работу о звоне, в детстве, когда учился этому искусству, устроил колокольню (!) на чердаке из цветочных банок и глиняных корчаг ³², а затем «прошел он и своеобразную школу колокольного звона у самородка-звонаря Покровской церкви в Казани, благодушнейшего, но искуснейшего „Семена Семеныча"» ³³.
 

    Кроме общих впечатлений многие композиторы — Рахманинов, Римский-Корсаков — вспоминают конкретные колокольни, яркие слуховые впечатления детства, впоследствии отображенные в их творчестве ³⁴.
 

    Отношение к колоколам как инструменту можно найти в работах советских музыковедов. Например, А. Алексеев пишет о Рахманинове: «...когда композитор стремился к обогащению фортепианной палитры тембрами иных инструментов, он особенно охотно прибегал к воспроизведению колокольных звучностей» ³⁵. Важным обстоятельством в историографии вопроса является включение в программу книги «История культовой музыки в России» А. Н. Римского-Корсакова раздела, посвященного колокольному звону ³⁶.
 

     Колокола и их подборы имеют многочисленных родственников в инструментарии, близком по источнику звука (идиофоны звонкого тембра), по материалу, используемому для их изготовления (металл), по форме, по социальной функции. По инструменты, родственные по одному из этих параметров, отличаются по другим. Например, непосредственные предшественники колоколов на Руси — била — на первый взгляд, не имеют ничего общего со своими преемниками (различие по форме и материалу). Но функция и способ бытования ставят их чрезвычайно близко.
 

   Попробуем представить в виде таблицы «систему родства» колокола и их подбора. Таблица не претендует на полноту и лишь иллюстрирует сложность определения места колокола в народном и профессиональном инструментарии. Поэтому в ней для примера взяты лишь некоторые инструменты разных эпох и народов. <Таблица (с. 34-35) >
 

 

Примечания

1 Ярешко А. Колокольные звоны—инструментальная разновидность русского народного музыкального творчества.— Из истории русской и советской музыки, вып. 3. М., 1978.
2 Крицкий Л. Португалия. М., 1981, с. 89.
3 См.: Patay P. Regi harangok. Budapest, 1977. См. также статью
В. В. Кавельмахера в настоящем сборнике.
4 Дикинсон А. Переборы с вариациями.—Узоры симметрии. М., 1980,с. 71.
5 Patay P. Ор. cit., s. 41.
6 Энциклопедический словарь, т. XVй (30). СПб., 1895, с. 722—727.
7 Каргер М. Новгород Великий. Л.— М., 1961; Псковские летописи, II.М., 1955, с. 107.
8 Ключевский В. Сказания иностранцев о Московском государстве.М.. 1866.
9 См.: Рыбаков С. Церковный звон в России. СПб., 1896, с. 60.
10 Patay P. Ор. cit.
11 Ценил акустические свойства колоколен известный певец Джильии любил петь с них. См.: Джилъи Б. Воспоминания. Л., 1964, с. 21.
12 См.: Федорвнко Н. Японские записи. М., 1974, с. 384—385.
13 Можейко Я. 7 и 37 чудес. М., 1980, с. 293, 301.
14 См.: Ливанова Т. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. М., 1938, с. 285.
15 Браудо Е. Основы материальной культуры в музыке. М., 1924, с. 59.
16 Подобно тому как в концертном зале местоположение уха слушателя влияет на восприятие звука, так и местонахождение слушателя в окружающем колокольню ландшафте влияет на то, что он воспринимает. См.: Оловянишников Н. И. История колоколов и колокололитейпое искусство. М., 1912, с. 392—393; Смоленский С.О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 4.
17 Даль В. Толковый словарь, т. I. М., 1955, с. 672.
18 Термин «звон» имеет несколько значений: действие извлечения звука и подбор колоколов; зодчие называли этим словом место для помещения колокола—арку, проем и т. п. См.: Мартынов А. Московские колокола.— «Русский архив», 1896, № 1—3, с. 108. См. такжестатью В. В. Кавельмахера в данном сборнике.
19 См.: Донской Г. О церковном звоне. Новочеркасск, 1915; Черепнин Л. К истории «Стоглавого» собора 1551 г.— Средневековая Русь.М., 1976. с. 118—122; Ярешко А. Указ. соч., с. 64.
20 Мациевский И. Народный музыкальный инструмент и методологияего исследования (к насущным проблемам этноинструментоведения).—Актуальные проблемы современной фольклористики. Л.,1980, с. 143—170.
21 Пыляев М. Исторические колокола.— «Исторический вестник»,т. ХЫ1, 1890, с. 174.
22 Забелин И. Опыты изучения русских древностей и истории, ч. II. М.,1873, с. 205.
23 Рабинович М., Латышева Г. Из истории древней Москвы. М., 1961.
24 Мациевский И. Указ. соч., с. 167.
25 См.: Лебедева Е. Обследование колоколов Сретенского монастыря.
26 Гауптман Г. Потонувший колокол. Ганнеле. М., 1911.
27 Паласио К. Композитор и жизнь. Автобиографические заметки. М.,1980, с. 98.
28 Гюго В. Лирика. М., 1971, с. 116.
29 Куприн А. Собр. соч., в 3-х томах, т. 2. М., 1954, с. 96.
30 Там же, с. 143.
31 Глинка М. Записки. Л., 1953, с. 23.
32 Смоленский С. О колокольном звоне в России. СПб., 1907, с. 16—17.
33 Памяти Степана Васильевича Смоленского. [Бг. м.].
34 См.: Брянцева В. Фортепианные пьесы Рахманинова. М., 1966,с. 72—73; Римский-Корсаков Н. Летопись моей музыкальной жизни.М., 1935, с. 226.
35 Алексеев А. С. В. Рахманинов. М., 1954, с. 184.
36 Римский-Корсаков А. Н. Планы книг, статей. История культовоймузыки в России и др.— Ленинградский государственный институттеатра, музыки и кинематографии, ф. 8, оп. Р 111, ед. хр. 15.

 

 

Алфавитный поиск по автору

А Б В Г Д Е Ё Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я A B C D E F G H I J K L M N O P Q R S T U V W X Y Z

Альбом Колокольный звон Русского Севера и церковные песнопения Bells of the Russian North and Church chants Автор: Ивасив Александр Иванович Каталог музыкальных произведений по жанрам и видам / Колокольные звоны      Колокольный звон Русского Севера и церковные песнопения Bells of the Russian North and Church chants    Православный колокольный звон      Колокола являются одной из необходимых принадлежностей православного храма.  &nbs ... Ивасив Александр 06 декабря 2015 Ивасив Александр Альбом Колокольный звон Русского Севера и церковные песнопения Bells of the Russian North and Church chants