Ушаков Симон Федорович


Simon Ushakov


(1626 - 1686)

 

Ушаков Симон (Пимен) Федорович, в крещении Пимен, поскольку именно под эти именем вписан в синодик Знаменского монастыря в Москве. Годом рождения мастера традиционно принято считать либо 1625 (после сентября), либо 1626 (до сентября), основываясь на надписи на иконе, некогда находившейся в церкви Троицы в Никитниках и позднее пропавшей, которую упоминает Тромонин (Тромонин 1845:88): “Лета 7166 году написал государев иконник Симон Федоров сын Ушаков 32 лета возраста своего”. Если эти сведения не мистификация, то, учитывая имя, данное Ушакову при крещении, и тот факт, что в XVII в. память всех святых, носивших это имя, отмечалась только 27 августа, можно уточнить год рождения мастера как 1626...

С именем С. Ф. Ушакова в истории древнерусской иконописи принято связывать представление о последнем периоде искусства Московской Руси.

И его творчество, и сама его личность типичны для эпохи коренных изменений, происходивших во второй половине XVII в. Четко обозначившаяся ломка средневекового мировоззрения приводит к серьезным переменам в понимании и трактовке иконописного образа.

Особенно отчетливо эти новшества выразились в деятельности мастеров Оружейной палаты Московского Кремля. Возникшая при государевом дворе еще в начале XVII в. как хранилище оружия, она уже в середине столетия превращается в большую художественную мастерскую, куда стягиваются лучшие иконописцы из разных городов Руси, где рядом с ними работают приглашенные иноземные мастера. Здесь выполняется огромный объем работ, начиная от росписи храмов и жилых помещений Кремля и кончая украшением знамен, карет, различных бытовых предметов.

В Оружейной палате более двадцати лет трудился Симон Ушаков. Его работоспособность и энергия поразительны. Он расписывает стены храмов, пишет иконы и миниатюры, чертит карты, делает рисунки для знамен, монет, украшений на ружьях, гравюр и сам гравирует. Много пишет по заказам для храмов Москвы, Новгорода, Твери, Ростова, для Троице-Сергиева монастыря.
Ушаков возглавляет иконописную мастерскую и оставляет множество учеников и последователей, среди которых особую известность получили Тихон Филатьев и Кирилл Уланов. Вслед за учителем они пытаются найти новые формы для создания иконописного образа.

Свой новый взгляд на задачи иконописи Ушаков формулирует в написанном им не позднее 1667 г. "Слове к люботщательному иконного писания", где восхищается свойствами зеркала, способного в точности воспроизводить окружающий мир, и желает уподобить ему живописный образ. Следуя этому стремлению, он пытается с помощью многослойных плавей (мелких, едва заметных мазков, дающих плавный переход одного тона в другой) применять светотеневую моделировку в трактовке ликов.

Он часто пишет изображения Спаса и Богоматери, демонстрируя свое умение мягко моделировать лицо и шею, подчеркнуть округлость подбородка, припухлость губ. В иконе "Богоматерь Владимирская (Древо Московского государства)", написанной в 1668 г., он изображает царя Алексея Михайловича, пытаясь передать его портретные черты.

Известно, что Ушаков писал парсуны. В изображении интерьера или пейзажа на иконах он иногда использует принципы линейной перспективы. В качестве образца для фонов икон художник порой пользуется западноевропейской гравюрой. Так, в архитектурном пейзаже иконы "Троица" (1671) он повторил изображение с гравюры, исполненной по картине итальянского живописца XVI в. Паоло Веронезе "Пир у Симона-фарисея". Что же касается понимания иконописного образа в целом, то мастер остается в рамках средневековых представлений. (Двойственный характер, присущий его искусству, находит аналогии в творчестве позднегреческих иконописцев - таких, например, как Эммануил Тзанес.)

В отличие от иконописцев прошлого, Ушаков часто подписывает свои произведения, сообщая дату написания образа и свое имя. Из сохранившихся документов известно, что с 1648 по 1664 г. он работал знаменщиком в Серебряной палате, а с 1664 по 1686 г. - жалованным изографом Оружейной палаты. Сведения о "роде иконописца Симона Федорова сына Ушакова" содержатся в рукописном синодике московской церкви Грузинской Богоматери.

Из дошедшего до наших дней его наследия наиболее известны иконы, хранящиеся ныне в ГТГ и ГРМ. Среди них - повторения прославленных русских святынь: образы Богоматери Владимирской (1652, 1662), Богоматери Донской, Богоматери Киккской (оба 1668) и др. Известны также его гравюры на меди - "Отечество", "Семь смертных грехов"; гравюры к "Житию Варлаама и Иоасафа", к "Псалтыри Симеона Полоцкого".







Литература:



Сочинения:



Награды и премии:



Известные ученики:
 

______________________________

Симон (Пимен) Федорович Ушаков (1625-1685)



Никоновская религиозная реформа кроме прочего потребовала и реформирования древней иконописной традиции. В XVII веке Россия давно жаждавшая новизны и в религиозной и в светской жизни,  стояла на пороге реформ. Идеи с Запада, где к тому времени Реформация шла уже более ста лет постоянно проникали сюда. Под их влиянием обычным людям вдруг захотелось видеть в святых и апостолах людей таких же как и они, а не осиянных горним светом бесплотных духов. Пытаясь отыскать золотую середину между традиционным «горним» и новым «плотским»  изображением ликов  художник Симон Ушаков стал новатором русской иконописи.

Он происходил из дворянского рода, был человеком несомненно образованным и талантливым, поскольку уже в 22 года являлся придворным, то есть жалованным  иконописцем, что было редкостью, поскольку в «жалованные» принимались иконописцы опытные и заслуженные. Первым известным произведением Ушакова   считается образ Владимирской Божьей Матери датируемый 1652 годом и написанный  молодым тогда  еще мастером во вполне традиционной манере.

Через два года вместе с Степаном Рязанцем, начальником иконописной мастерской Симон Ушаков принял участие  в Смоленском походе Алексея Михайловича. Понятно, что  царь взял мастеров в этот поход не для того чтобы они проявляли там военные доблести, но если Симон Ушаков и написал что-то в результате этого похода, то судьба его творения неизвестна.

Долгое время Ушаков работал в Серебряной палате знаменщиком, то есть мастером, намечающим основной рисунок будущего произведения. Наделенный деятельной натурой художник  не ограничивался работой  связанной только с написанием икон или фресковой росписью стен, так же он занимался изготовление ювелирных украшений, ружейных клейм, орнаментов с изображением зверей и птиц, чертежами географических карт, гравюрой.

  «Имея от Господа Бога талант иконописательства, врученный моему ничтожеству, не хотел я его скрыть в землю…»

Росписи церквей и монастырей редко проводились иконописцами в одиночку. Чаще всего это делалось стараниями нескольких мастеров, причем каждый  выписывал те детали в которых был более всего искусен.  Ушакову, славившемуся своим умением выписывать лики, обычно доверяли эту часть росписи. Способность передавать портретное сходство, побудило Симона Ушакова создавать изображения реальных людей.

Именно поэтому для русской живописи Симон Ушаков  явился тем же, чем первые мастера раннего Ренессанса стали для западного искусства, методом проб и ошибок создавая технику живописи, позволившую позже писать шедевры. Конечно, работы Ушакова еще нельзя назвать полновесным портретом, но не далее чем через век портретный жанр в России разовьется и расцветет.

Тем не менее придворного изографа часто обижали, то недоплатили положенного жалования из царской казны: 

«…а мастерам было корму по десять алтын на день, а з дворцов корм даван же, да им же и в приказ денег дано, а мне, холопу твоему, по два алтына на день, а в приказ ничего не дано…»

то отобрали двор, то есть постройки, где он видимо, устраивал граверную мастерскую, а то и вообще за какую-то неизвестную провинность сослали в Николо-Угрешкий монастырь на полтора года. Неприятности материального плана как и непродолжительная опала не повлияли на позицию мастера, не отвратили его от концепции приближения иконописи к реальности.

«Не только сам Господь Бог является художником иконописания, но и все существующее, благодаря чувству зрения может получить эту силу вследствие тайной и удивительной хитрости; всякая вещь, представшая перед зеркалом, в нем свой образ напишет по дивной Божьей премудрости».
 Вряд ли на всех древнерусских иконах сразу отыщется столько «живоподобности», сколько найдется на любой из ушаковских икон. Он  вовсе не стремился сломать традиции и композиция и позы на его иконах вполне каноничны, и голова Сына, сидящего одесную от Отца все так же смиренно наклонена, но если у Андрея Рублева на столе перед Троицей стоит всего одна чаша, то у Ушакова от утвари ломится стол. И на заднем плане вместо прежнего призрачного строения, обнаружится нечто более напоминающее дворец, и дерево ранее такое эфемерное тоже превратится в реальное земное растение.

Яркие праздничные краски золотые и красные заменят прежние спокойные зеленоватые и голубые тона, и лица вполне человеческие и улыбчивые появятся вместо прежних неземных ликов, но вместе с этими ликами с русской иконы уйдет кажется и горний дух высокий и чистый. Удалив с русских икон присущий им аскетизм  Ушаков тем самым  поставил точку в древнерусской иконописи, но вместе с этим открыл современный иконописный стиль.


http://korkis.net/Yshakov.html